Кносское проклятие - Дмитрий Петров

Вскоре после гибели Евдокии Властос понял, что не ошибся насчет Димиса.

— Люди до меня погибли, потому что знали слишком мало, — сказал он Властосу. — Верховная жрица всегда держала наш народ в неведении. Мы разобщены, мало знаем друг о друге и совсем не знаем тайн. Но я — другое дело.

Димис рассказал о том, что владеет главным секретом Тини-ит. Его мать — верховная жрица, конечно, знала о том, что нельзя сообщать эту тайну сыну. Передать ее она могла только дочери — той, которая с момента рождения держалась в тайне от всех, потому что именно ей предстояло унаследовать титул и власть верховной жрицы.

Отчего Анастасия, чувствуя, что скоро придет черед умирать и передавать свою власть дочери, поведала тайну своему сыну? Теперь этого никто не узнает. Может быть, она втайне недолюбливала дочь? Или у нее было особое чувство по отношению к сыну? Кто знает…

— Что это за тайна минойцев? — спросил я, с тревогой вглядываясь в лицо Властоса, который засыпал буквально у меня на глазах. Мой мозг лихорадочно работал, придумывая все новые и новые вопросы к Властосу — один важнее другого. Мне нужно было так много выяснить, и находившийся в моей власти человек знал ответы, но было уже совершенно очевидно — я не успею.

Еще минута или две — и Властос уснет на несколько часов. Его обессиленное наркотиком сознание угасало.

Он смотрел на меня бессмысленным взглядом и молчал.

— Что за тайну знал Димис? — повторил я, борясь с желанием схватить Властоса за воротник и встряхнуть хорошенько. Только сознание бессмысленности такого поступка останавливало меня…

— Золото, — вдруг произнес Властос. — Сокровища Кносского царства.

В голове у меня словно разорвалась бомба. Потрясенный, я несколько мгновений молчал, пытаясь осмыслить сказанное. Так вот оно что: Димис узнал от матери тайну сокровищ древнего Кносса! Он узнал святая святых!

Так вот что в конечном счете объединило Димиса и Властоса! Они решили отомстить верховной жрице и завладеть минойскими сокровищами…

— Где они? — едва не завопил я, опомнившись, что драгоценное время уходит. — Где эти сокровища?

Но было поздно: допрос продолжался слишком долго, и Властос отключился. В отчаянии я спрашивал снова и снова, но тщетно — время вышло.

— Он заснул? — нервно спросила Зоя, когда Властос закрыл глаза. Его дыхание, бывшее до этого напряженным, прерывистым, стало успокаиваться.

— Проспит несколько часов, — пояснил я. — От шести до десяти. Сейчас его пушками не разбудишь.

Некоторое время мы с Зоей молча сидели возле заснувшего Властоса. Оба мы были потрясены услышанным, и каждый пытался осмыслить это. Как я ни готовил себя к чему-то неожиданному, известие о тайном народе стало для меня шоком.

Больше всего меня терзало сознание того, что невозможно продолжить допрос. Мы узнали так много и в то же время так мало!

Что представляет собой тайный народ минойцев? Его численность, состав?

Какие именно нравы и представления о жизни унаследовали они от своих предков? Что пронесли они в своих сердцах через пролетевшие над миром столетия?

Какова их цель? Чего хочет верховная жрица? Может быть, целью минойского ордена является мировой заговор?

Что такое минойские сокровища? Где они находятся?

Кроме этих вопросов, были и другие, которые я тоже не успел задать. А повторить допрос уже вряд ли удастся: у меня больше нет с собой «эликсира правды», да и не держать же Властоса связанным в номере так долго…

Вот бы поймать эту самую верховную жрицу Тини-ит! Ее бы я допросил с удовольствием!

Но где ее искать? Да и получится ли ее схватить?

— Что мы будем делать дальше? — негромко спросила Зоя, указывая глазами на спящего Властоса.

— Ничего, — пожал я плечами. — А что с ним можно сделать? Он проснется, я извинюсь перед ним. Попытаюсь объяснить свой поступок. В конце концов, мы с тобой и вправду ему благодарны за многое, но он сам отчасти виноват — нечего было так скрытничать. Я был просто вынужден так поступить, потому что он отказывался объяснять что-либо, а я должен установить истину.

— Истину? — переспросила Зоя. — Какую истину?

Я задумался. Да, теперь понятие истины серьезно расширилось. Моей первоначальной и единственной задачей было установить обстоятельства смерти Димиса Лигуриса и найти заказчиков убийства: именно для этого меня нанял Константинос. За это я получал деньги, ради этого я оказался на Крите.

Сейчас все изменилось. Одна маленькая загадка сменилась другой — огромной, представляющей собой проблему совершенно иного сорта и масштаба.

Интересно, когда Константинос Лигурис нанимал меня расследовать убийство его сына, догадывался ли он о том, с чем мы на самом деле имеем дело? Знал ли, что его сын вступил в противоборство не с преступниками и даже не с государством, а с древним и жестоким орденом?

— Я хочу есть, — вдруг произнесла Зоя и виновато улыбнулась: — Ну, понимаешь, Олег, я же живой человек…

Тайны тайнами, а кушать хочется всегда — человек слаб. Мы ведь не ели почти весь вчерашний день, так что пришло время подкрепиться.

Мне самому есть совсем не хотелось, а хотелось выпить — довольно естественная реакция при шоке, хотя многие женщины с этим не согласятся.

— Сделать заказ в номер нельзя, — сказал я, и Зоя согласилась.

Незачем привлекать внимание официанта. Конечно, Властоса можно перенести на кровать и укрыть одеялом, но все равно это будет выглядеть довольно подозрительно: два человека собрались поесть и выпить, а третий при этом неподвижно лежит на кровати…

— Мы можем спуститься вниз, — предложил я, — там работает ночной снэк-бар. А Властос будет спать еще как минимум часов шесть…

* * *

Я тщательно закрыл номер на три оборота ключа, и мы спустились вниз по пустынным коридорам. Часы в холле показывали половину четвертого — самое глухое время, когда ночные гуляки уже угомонились, а ранние пташки еще не вставали…

Девушка-портье дремала за стойкой и только покосилась на нас, когда мы направились к снэк-бару.

В баре тоже было пусто, лишь в углу сидела какая-то припозднившаяся парочка, да еще два негра с бритыми головами деловито уплетали бутерброды. Наверное, это были какие-то ночные рабочие, закусывавшие после трудовой смены.

Зоя заказала мусаку и огромный бокал апельсинового сока, а я — двойное виски со льдом и эспрессо. Толстый бармен пристально смотрел на наши утомленные лица и едва сдерживал усмешку: наверное, он считал себя очень проницательным и думал, что мы всю ночь занимались любовью, а теперь спустились подкрепиться. Очень хорошо, пусть так и думает…

На мгновение мне показалось, что и впрямь было бы здорово, если бы догадка бармена оказалась верной. Гораздо приятнее заниматься любовью с Зоей, а потом выпить виски с кофе, чем находиться в нашем нынешнем положении.