Цена жизни - Анастасия Владимировна Романчик

и разноцветными длинными волосами, из которых выглядывали усики. Нечеловечески большие глаза того же цвета, что и волосы. Вместо рук и ног шевелились корни с лепестками. Ртов, ушей и носа не наблюдалось. Фигуры отдалено напоминали женские, хотя без первичных половых признаков, даже грудь отсутствовала.

- Что это?! – воскликнул Ингварр.

- Я, кажется, догадываюсь, – потрясенно прошептала Таня. – Это хранители.

- Ты спятил? Какие же это хранители?!

- А у тебя есть другие версии?!

- Да, мы истинные лесные хранители! – послышался жуткий фальцет и к людям выкатился… огромнейший алый цветок с женоподобной фигуркой по центру. Так как своего рта у разгневанного цветка не было, то он использовал обросшее корнями мужское тело.

- Я бы оружие не опускал, – тревожно прошептал Арно, сглатывая при виде жуткого зрелища.

- А как величать-то? Мать это или отец? – спросила Таня, сомневаясь в идентификации существа.

- Двуполость удел презренных животных! – оскорблено заорал цветок.

Люди опешили и переглянулись.

- Так это оно? – озвучил мысли всех Арно.

- Слушай, давай ты не будешь их злить, – попросила Таня, замечая, как злобно шевелились корни существ.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не материализовался Дахот и одним своим видом не заставил существ отступить.

- Я уже думал ты сдохла, упрямое удобрение! – сказал он существу.

- Презренное подобие хранителя! – зашипел цветок. – Не смей смущать моих детей своим святотатственным обликом!

- Мне и смущать никого не надо, – фыркнул Дахот. – Они сами на зов леса пойдут!

- Кого я слышу? – вмешался второй скрипучий голос. – Неужели это мой мальчик, Дахот, решил навестить наш лес?

Из-под земли показались корни, а вслед за ними, стряхивая песок, вылез белый цветок по размерам не уступающий алому. Корни и лепестки раскрылись.

- Бабуля Олаха! – не менее радостно отозвался Дахот, принимая объятия более приветливой хранительницы и позволяя себя обвить корнями. – Посмотри, что снова Махарат устроила! – и ябеднически указал на жавшихся друг к другу существ.

- Махарат! – разозлилась Олаха. – Каждое столетие ты повторяешь одну и ту же ошибку! Сколько можно?! Ты не только оглохла к старости, но и одурела?!

Но Махарат молчала, только корни скрипели от бессилия и гнева. Видно было, что Олаха её старше.

- Махарат! – напомнила Олаха о себе.

- Оставьте мой лес в покое!!! Дайте ему умереть каким он был!!! – взвизгнула Махарат и насколько позволяли её габариты поползла в чащу.

Олаха покачала головой.

- Эти люди с тобой, мой мальчик? – спросила Олаха, посмотрев на отряд.

- Они пришли помочь перерожденным дочерям Махарат познать любовь, – оскалился Дахот.

- О, какие хорошие люди!

Таня отчетливо услышала, как Ингварр ругнулся. Что означали слова хранителя, Таня окончательно поняла только вечером, когда в лагерь пришли обнаженные девушки с едва намечающимися зачатками крыльев.

Волшебница спешно удалилась в чащу, чтобы даже косвенно не участвовать в вакханалии. И чем дальше она удалялась, тем отчетливее слышала чей-то плач. Надеясь, что в волшебном лесу её не прибьют, Таня отправилась на звук и наткнулась на плачущую Махарат.

Таня осторожно приблизилась к искренне страдающему алому цветку.

- Что тебе надо, двуногая тварь?! – заметила её Махарат.

Вместо ответа, Таня вскарабкалась по корням и лепесткам к гуманоидной форме Махарат, слишком удивленной от наглости человека, чтобы как-то воспрепятствовать его продвижению.

- Вы старейшая из хранителей и не подчиняетесь совету леса, – заговорила Таня. – Ответьте мне хотя бы вы. Кто я для леса?

- Вторая Цахира, – зло ответила Махарат.

Татьяна едва не свалилась с лепестка.

- Значит… меня домой никто не пустит, – потерянно проговорила Таня.

Махарат засмеялась. И это выглядело жутко, учитывая, что вместо неё смеялся мертвый человек.

- Они тебя бояться, как я боялась Цахиру. Ты – перемены, начало нового перерождения.

- Да какие я могу принести перемены? Я всего лишь человек!

- Цахира была такой же двуногой тварью, как и ты. Но после перерождения она изменилась, стала иной. А вслед за ней… все наши дети менялись, перерождались. Бежали разбавлять кровь с этими… каменными, – она презрительно махнула корнями. – Тогда же появились среди нас презренные мужчины.

Её корни и лепестки поникли.

- Я не могу принять выбор леса, но в одном Олаха права. Они по-прежнему наши дети, – один корешок погладил Таню по голове. – Лес чувствует, лес знает, лес помнит… я тоже помню. Нужна новая перемена, чтобы противостоять набравшим силу врагам…

- Я не хочу в этом участвовать! Я всего лишь хочу домой! Понимаете?! Дома меня ждёт семья!

- Разбавь кровь этих трусов и тебя отпустят домой! Они не хотят перемен через тебя, потому что бояться! Но твой ребёнок… это другое…

- Махарат, вы – мать и должны меня понять! Вам же не нравится то, что происходит! – она указала в сторону лагеря. – Как я могу пойти на такую сделку?! Я не желаю разбавлять кровь с Иро! Он мне омерзителен!

Лепестки старой матери леса еще больше поникли. Она понимала.

- Махарат…они не отпустят меня домой, пока я не разбавлю их кровь. Даже если мне удаться сделать прыжок домой, они вернут меня обратно. Они заставят меня согласиться.

- Ты предлагаешь мне пойти против воли леса, двуногая тварь.

- Я предлагаю пойти против совета! – сжала кулаки Таня. – Лес желает перемен через меня, иначе я бы не была носителем его силы! Это совет идет против воли леса!

Махарат прищурилась и задумчиво пошевелила корнями.

- Что ты хочешь?

- Оборвите мост и оградите меня от хранителей! Если я не нужна им, пускай отпустят домой!

- Оставить тебя без защиты леса?

- Почему же без защиты? Не сомневаюсь, что в своё время вы немало победили врагов.

- А ты дерзка для двуногой!

Неожиданно для себя Таня обняла Махарат.

- Молю, помогите мне. Защитите от совета и от хранителей. Не позволяйте им откупаться от леса такой грязной ценой.

Корни и лепестки обвили Таню. Это и было немым ответом на её просьбу».

Хохот Эфо был до неприличия громким и внезапным. Он смеялся минут пять, и Кате никак не удавалось его ни о чем спросить, потому что хранителя заново захватывал приступ смеха.

«Ты читай-читай», – сказал Эфо, когда к нему