Его нельзя любить. Сводные - Мария Николаевна Высоцкая

на плечо. Так легко, по-свойски, только вот Ян в этот момент почему-то выглядит взбешенным.

Но, вероятно, мне снова все это кажется.

Глава 25

Ян

По венам бежит сдобренная раздражением кровь. Агрессия в ее истинном проявлении. Хочется руки Азарину оторвать. Вот какого фига он ее лапает? Что за очередная «проверка на прочность»? Чего он, сука, ко мне привязался? Снова пытается вывести на эмоции, когда мы втроем. Я, Ника, он…

Неделю назад я спасовал. Нет, тупо струсил. Хотел же с ней поговорить, но, когда до этого дошло, не знал, что сказать, а главное — как?!

О чем? О том, что меня на ней повернуло? Это тупо — распинаться перед девчонкой, которая в тебе не заинтересована. Все, что я чувствую, это страх, что она транслирует, когда я рядом. Просто боится повторения той ночи. В шторм или в ее комнате, вообще не важно.

Ее от меня воротит. Я видел это в шоколадных глазах, мои прикосновения ей противны. Ее трясти начинает сразу.

Получается, Глупость меня переиграла. Неожиданно оказаться на месте своей же жертвы…

— Ты падаешь или нет? — Азарин щелкает пальцами и просит принести ему шот. Шесть шотов. И наконец отлипает от Малининой. Убирает от нее свои лапы и с довольной, ухмыляющейся рожей отодвигает для нее стул.

Ника кивает. Улыбается ему самой сладкой улыбкой. Садится.

Мне, блядь, она никогда так не улыбалась. Легко и просто. Сам понятия не имею, что все это значит, но чувствую — с Тимом ей комфортно.

Наш бурлящий эмоциями визуальный контакт не прекращается. Азарин вздергивает бровь, а я выдвигаю для себя стул. Снимаю кожаную куртку и сажусь рядом с Малининой. Она оказывается прямо между нами. Задеваю ее ладонь, лежащую на столе.

Мимолетное прикосновение тут же обжигает кожу. На инстинктах отдергиваю руку и совершенно случайно ловлю Никин взгляд. Там целый спектр из густых эмоций, покрытых ненавистью. Именно об этом я и говорил.

Зажимаю пальцами шот из Азаринской линейки и тут же опрокидываю стопку. Огненная жидкость въедается в кровь, примешивая к адреналину нежеланное расслабление. О нет. Каждый нерв в моем теле натягивается, как тетива лука. Все больше и больше…

Ника размыкает губы, чтобы что-то сказать, но ее перебивают. Кто, даже гадать не нужно.

— Выпьем? — Тим протягивает ей стопку. — Залпом.

Ника жмет плечами, убирая волосы за уши. Я уже заметил, что она сместилась в сторону Тима. Так, чтобы даже случайно со мной не соприкоснуться.

Смотрю на шот. То, что туда намешали, термоядерная смесь. Ее с этой стопки унесет в такие дали…

— Она не хочет.

Откидываюсь на спинку стула, выжидающе пялясь на Азарина. Задавая повторно свой немой вопрос: «Какого хрена?»

— С чего ты взял, что можешь за меня решать?

Малинина злобно прищуривается и тут же пригубляет эту муть с абсентом, водкой и энергетиком.

Дура.

Морщится, но вливает в себя все, до капли. Возвращает стопку на стол и обмахивается ладонью.

— Вкусненько, — выдает елейным голосом, смотрит при этом на меня. — Тим, — поворачивается к Азарину, — я буду еще.

У самой глаза чуть не выкатились от крепости и мутного вкуса, но все туда же. Дура.

— Притормози.

Ну хоть у этого дебила хватает ума ее стопорнуть. Азарин отодвигает ее руку от шотов и склоняется к уху. Что-то говорит. Ника улыбается, в какой-то момент начинает хохотать.

Бешусь. Впервые чувствую острую потребность набить морду своему другу. Чаще все как-то наоборот. За свой язык огребаю я.

— А мы тебя потеряли, — подсевшая рядом девка заглядывает мне в глаза.

Кто она вообще?

— Ян, — смотрит так, будто я вот точно должен ее знать. — Я Линда, мы вместе учимся.

Она нервно хохочет, пытаясь скрыть свое разочарование. Линда? Это имя мне должно говорить хоть о чем-то?

— Решил забить на учебу?

— Были дела, — расставляю ноги чуть шире и беру в руки бокал с виски.

— Ясно. Классно, что ты пришел.

Если бы я знал, что вы собираетесь тут тусить, да еще и с Малининой, мы бы явно выбрали другое место. Цепляю Тима глазами. Он продолжает болтать с Глупостью.

Сука. Что вообще происходит? Я тупо не могу взять себя в руки. Холодная голова! Мне нужна холодная голова. Никогда не было проблем с выдержкой, никогда меня так не штормило.

Я хожу в бары и клубы исключительно развлекаться, а не сидеть здесь как на мине, что вот-вот подорвется.

А сегодня вот знатно пригорает.

Пока я плаваю в потоке своих мыслей, делая вид, что слушаю эту трещотку Линду, Малинина чешет в сторону туалета.

Выхватываю ее фигуру из толпы, тусующейся на баре. Дергаюсь, чтобы встать, но рука Азарина ложится мне на плечо.

— Отвали, — скидываю с себя его лапу.

— Пошли покурим лучше. Не пресмыкайся перед ней.

— Ян, вы курить? — Линда дергает меня за руку.

— Ты затыкаешься когда-нибудь? — поднимаюсь, сгребая свою куртку в охапку. — Отвали уже.

Тимоха пожимает плечами, будто поддакивая ее мыслям о том, какой я урод.

— Ты чего такой нервный? — забрасывает руку мне на плечо по дороге на улицу.

Как только там оказываемся, сбрасываю его граблю и заворачиваю за угол.

— Какого хрена? — толкаю Азарина к стене.

Он пьян. Пошатывается. Я относительно него просто стекло.

— Какого хрена что?

— Прекрати к ней подкатывать.

— Иначе? — Тим хмыкает и достает сигареты. Корявыми движениями открывает пачку, прикусывая зубами фильтр. — Тебе же на нее похуй. Я помню.

— Отвали от нее.

— С чего вдруг?

— Я тебя по-хорошему прошу, Азарин.

— Не-а.

— Ты, блядь, издеваешься?

— Она тебе не подходит, — его улыбка становится шире. — Невзрачная. Скучная. Без огонька. Полный отстой. Ты быстрее сдохнешь, чем ее трахнешь.

Прикрываю глаза, сжимая пальцами переносицу. Пробивает на улыбку. Это мои слова. Мои слова годичной давности. Я ему так про его любимую Громову загонял.

— Это типа месть? — забираю у него сигареты и тоже подкуриваю.

— Нет, констатация факта, — треплет с довольной рожей. — Накрывает, мой друг? Даже обидно. Вся твоя ебливая изворотливость исчезла. Пялишься на нее и сидишь на жопе ровно, как…

— Захлопнись уже, — разворачиваюсь, чтобы вернуться в бар.

— Ну давай хоть рожу друг другу набьем, а?

Тяну воздух, а потом выдаю