Я – сталкер. Синдром героя - Александр Тихонов

Алкаш напружинился, правая рука утонула в кармане плаща, и парень был готов поклясться, что услышал щелчок предохранителя.

– Чё надо?

– Я в Надеждинске впервые… подскажите, кто нарисован… изображен…

Саша замялся.

– Тот, что узкоглазый, – Монгол, а второй – Хем. Легенды Зоны, ёпта. Не ссы, не ты первый о них спрашиваешь.

Доходяга сплюнул, развернулся на месте и направился по своим делам. Руку из кармана он так и не вынул.

* * *

Зона не прощает ошибок. Не заметил мутанта – смерть. Не спрятался от выброса – смерть. У любой ошибки здесь один итог – гибель. Но, несмотря на это, сотни людей рвутся в аномальные земли, надеясь на лёгкую наживу. Возвращаются единицы.

Александр Воронов часто видел в баре таких «возвращенцев» – жалких пьянчуг, желающих забыть прошлое с помощью спиртного. Они – те, кого Зона пощадила по одной ей ведомой причине. Разжевала и выплюнула.

Он не уехал из Надеждинска в родной Ноябрьск, как советовал Стеценко. Однажды, войдя в бар, понял, что отныне стал частью Зоны. Боялся себе признаться, что ничего, кроме этой безрассудной поездки на границу Зоны отчуждения, не было в его жизни. Родители и сестра в далёком Новом Уренгое, у них своя жизнь, а он в холодном Ноябрьске оставался один. Личная жизнь не ладилась, хотя Саша был красив, достаточно мужественен, чтобы ловить на себе взгляды симпатичных девушек. Но как будто печать одиночества лежала на нём.

За два месяца до прихода в Зону он расстался с Машей. Встречались больше полугода, и вот, в один совершенно не прекрасный день, она сообщила, что уезжает в Питер, к подруге, а он, этакий тюфяк, если не научится рисковать, так и останется с задницей, примёрзшей к сугробу. И Саша рискнул. Нет, не сорвался сей же час в Надеждинск. Сел вечером на кухне, положив на холодный стол мобильник, взглянул на своё отражение в черноте потухшего экрана и долго раздумывал.

На следующий день он купил в книжном магазине бестселлер, книгу «Зона, как она есть» некоего Бориса Шарова, прочёл от корки до корки и только после этого поехал.

Он много читал в книге Шарова про смелых солдат, глядящих в глаза смерти сквозь перекрестье прицела, про дерзких сталкеров, про страшных псиоников. На деле же видел отрешенные лица вернувшихся и, как маленький ребёнок, обманутый красивой сказкой, вновь и вновь проклинал лживого писаку.

Саша устроился работать в «Пьяный мутант», обязавшись наладить систему видеонаблюдения, и превратился в завсегдатая бара на долгие месяцы. В конце июля в бар зашел широкоплечий человек лет сорока и попросил налить всем сталкерам за его счёт, ведь сегодня он «сорвал куш».

Услышав слово «сталкер», посетители уткнулись в свои стаканы, будто за спиной вот-вот появится особист и арестует за «незаконное проникновение в Зону отчуждения», вроде бы так это у них называлось.

Скучавший за дальним столиком Саша приободрился. Наконец-то он видел настоящего сталкера, не нытика, а крепкого мужика, который способен научить многому, стать примером.

– Я присяду? – поинтересовался он, подойдя к столику, за которым сидел незнакомец.

– Падай, – дружелюбно разрешил тот и сделал бармену знак. – Налей этому пареньку… Меня зовут Артист.

Он поднял свой бокал и прокричал:

– Выпьем за Зону, кормилицу нашу!

Все посетители вновь уткнулись в свои тарелки, а сталкер, после небольшой паузы, обратился к Воронову:

– Видишь этот сброд, парень? Думаешь, это сталкеры? Нет! А ты знаешь, что отличает сталкера от таких вот алкашей?

– Нет.

– Риск. Сталкеры живут риском. Пан или пропал. Понимаешь?

– Кажется, да.

– Так вот, я кричу всем и вся, что я сталкер. Рискую попасться, но какой сталкер не рискует. Скажу по секрету, вчера я рискнул жизнью и выиграл столько, что никакому мародёру не снилось. А эти, – он с досадой сплюнул, – даже голову поднять боятся. Тоже мне, охотники за артефактами? – Артист сделал ещё несколько глотков и продолжил: – Мой тебе совет, парень, не надо гнить здесь, как эти. Рискни. Кто знает, может, из тебя выйдет толк.

Сашу пробрал озноб. В Зону? Э, нет… Пусть здоровые, как быки, Артисты, Монголы и Хемы идут в Зону, а он останется. Рано или поздно Стеценко решит взять парня к себе, и тогда…

– Тебя хоть как зовут, молчаливый собутыльник? – Артист широко улыбнулся, и Саша увидел, что желтозубая улыбка сталкера насчитывает две пробоины по нижнему ряду.

– Саня, – стараясь придать голосу хриплую мужественность, сообщил он.

Артист отхлебнул пива, отчего на недельной щетине остались забавные пенные усы.

– Дай-ка догадаюсь… – Сталкер выудил из-за пазухи пачку сигарет. – Ты ни разу не был в Зоне, но очень хочешь туда пробраться. Так?

– Не угадали…

– Ну, значит, ищешь смысл своей никчемной жизни здесь, у Рубежа. Вариантов-то всего два, счастливые и на голову здоровые сюда не приходят.

Саша потупился.

– Знал я одного паренька твоих лет. – Артист покрутил в пальцах сигаретную пачку и с силой хлопнул ею о стол, посетители начали оборачиваться, скользить по гостю опасливыми взглядами. – Даже младше. Моро его звали. Так он за год в Зоне ни царапины не получил, ни одна пуля его не чирканула. Знаешь, почему?

– Потому что рискнул?

– Не-а, – Артист прищурился, – хотя и это тоже. Он просто понял, что такое – жить на грани. Всё остаётся в прошлом: сомнения, радости, горести. Есть только ты и Зона. В противостоянии с ней весь смысл. Моро это понял.

– Немец какой-то или итальянец?

– Почему? – удивился Артист. – Татарин… Это у него просто кличка такая в Зоне была, позывной. Прозвище, короче. Вот тебя как здешние приятели зовут?

Саша пожал плечами. Приятелей он себе не нажил. Врагов, впрочем, тоже. Разве что с барменом – Денисом и хозяином «Пьяного мутанта» общался да захаживал временами к Наде, матери-одиночке с улицы Кирпичной. Надя звала его Шуриком, потому что замечала в парне странное сходство с персонажем советских комедий. А мужики звали просто Саша или Саня. Вот у Дениса Ромова было прозвище Ром, да и то потому, что он, разливая посетителям бара пиво и водку, приговаривал: «Ничё-ничё, скоро тут будут пить виски со льдом…», а завсегдатаи шутили: «Ага, и ямайский ром от Ромова».

– Спам, – ляпнул он первое, что пришло на ум. Громкое и звучное, как Змей, Крюк, Ром.

– Это вообще что значит?

– Надоедливая почтовая рассылка.

– Ну, так-то да, есть в тебе лёгкая надоединка… Главное, в Зоне своим реальным именем не называйся. Это плохая примета.

Сашу уже не удивляло, что собеседник спроваживает его в Зону.

– А почему – плохая примета? – спросил он, стараясь поддержать разговор.