История любви в истории Франции. Том 4. От великого Конде до Короля-Солнце - Ги Бретон

Резкая и грубая с теми, кто ей не нравился, она была обворожительно мила с мужчинами, которых хотела затащить в постель, что, безусловно, экономило время. А историки, неистощимые в подборе эвфемизмов, говорят, что «она обладала даром привлекать к себе сердца…».

Любовников она заводила на месяц, на неделю, на ночь, на два часа — в зависимости от желания, которое они в ней возбуждали, но в любом случае она всегда оставалась хозяйкой положения…

Она царила над столом, покрытым зеленым сукном, где сдавались карты для игры в ландскнехт, и в постели под шелковым балдахином, безжалостно изгоняя как нечистых на руку шулеров, так и возлюбленных, «если те пытались ухватить ее за задницу, не дожидаясь позволения».

Однажды в дом этой очаровательной молодой особы зашел мужчина лет пятидесяти, с пылким взором и хорошо подвешенным языком, и она немедленно подпала под власть его чар. В три часа ночи, когда ушел последний игрок, она увлекла незнакомца в спальню. Здесь они познакомились: гостя звали Жан-Батист Фабр, он был крупным торговцем из Марселя. Это ее нисколько не смутило. Раздевшись, она ловко освободила г-на Фабра от одежды, уложила в постель и занялась с ним самым сладостным из всех промыслов.

Полчаса спустя, вымотавшись до предела, они отдыхали под шелковым балдахином, и Фабр рассказывал очарованной мадемуазель Пти историю своей жизни. Он сказал, что его семейство держит в своих руках торговлю с Турцией и что сам он в 1675 году завел коммерческое представительство в Константинополе. Он описал свой роскошный дом, ничем не уступавший дворцам парижской знати, и сообщил, что марсельские негоцианты в течение последнего века фактически взяли на содержание посла, который без их денег просто не смог бы существовать.

— Я знаком с великим визирем, — добавил г-н Фабр, — со всеми пашами и, само собой разумеется, с послом. Господин де Ферьоль стал моим другом. Пока он не получил назначения, я даже исполнял его обязанности, а потом занял пост управляющего делами, потому что в Версале меня очень ценят.

Все рассказанное г-ном Фабром было истинной правдой. Он только забыл упомянуть, что оказался в долгу, как в шелку, что кредиторы с нетерпением поджидали его возвращения в Константинополь и что жена его стала любовницей г-на де Ферьоля…

Наконец, на рассвете г-н Фабр поведал прекрасной содержательнице игорного дома, что г-н де Поншартрен намеревается отправить его послом к персидскому шаху.

Молодая женщина, ослепленная и очарованная этими рассказами, попросила взять ее в путешествие.

Мысль пришлась г-ну Фабру по нраву, и он согласился.

Прошло несколько дней. Каждый вечер негоциант появлялся на улице Мазарини и уединялся с Мари, которая уже грезила, не признаваясь в этом, о восточной роскоши и изысканных наслаждениях…

Она не предавалась бы столь упоительным мечтам, если бы узнала, что будущий посол бродит по Парижу почти без гроша в кармане. Впрочем, однажды Фабр признался любовнице, что «переживает некоторые финансовые затруднения». Будучи человеком очень хитрым, он дал ей понять, что недостаток денег может повредить ему при дворе и что тем самым окажется под угрозой их отъезд в Персию.

Славная женщина расстроилась. У нее были кое-какие сбережения — она отдала их г-ну Фабру.

Вскоре ей пришлось продать свое заведение.

— Благодаря моим деньгам ты добьешься успеха. Я ничего для этого не пожалею, обещаю тебе.

Она любила Фабра и доверяла ему, а потому с восхитительной наивностью написала довольно легкомысленное обязательство, которое ныне хранится в архивах Министерства иностранных дел:

«Я, нижеподписавшаяся, даю обещание сопровождать г-на Ж.-Б. Фабра в Константинополь или же в другое место, куда ему придется поехать либо по делам службы короля, либо по собственным делам, и оказывать ему всяческую помощь в его предприятиях, не требуя за то никакого возмещения и ни при каких условиях не отказываясь от намерения следовать за ним.

Мари Пти».

Когда мадемуазель Пти подписывала это обязательство, ей казалось, что отныне жизнь ее преобразится.

Она не ошибалась, хотя в то мгновение и представить себе не могла, какие приключения ей предстоит пережить…

Освободившись от денежных забот, негоциант стал встречаться с влиятельными людьми, беседовал с г-ном де Торси и г-ном де Поншартреном, преемником Кольбера. Ему удалось обворожить всех министров своими глубокими познаниями в сфере отношений с Востоком.

Вечерами он излагал Мари суть своей миссии. Нужно было завязать тесные сношения с Персией, в которую уже начали проникать английские, голландские и португальские торговые компании, добиться безопасности для христиан, утвердить преимущество французской коммерции и подготовить проникновение в Индию.

Как говорит Р. де Молд-Ла Клавьер, «проект не отличался новизной, однако для его осуществления требовалась изрядная дерзость; все предыдущие попытки добиться этого потерпели неудачу, а в данный момент материальные затруднения, казалось, обрекали предприятие на провал».

В январе 1703 года г-н Фабр получил официальное предписание отправиться в Персию. Мадемуазель Птп, не помня себя от радости, стала немедленно готовиться к отъезду. Пока она паковала сундуки, Людовик XIV, со своей стороны, набрасывал список подарков, предназначенных для шаха. Приведем небольшой отрывок:

«Настенных часов — 3 штуки, ручных часов — 24, из них 12 — с репетицией, винных погребков из хрусталя — 6, атласов — 3, канделябров — 2, сверх того — несколько картин, из которых одна — с изображением монарха…»

Чтобы собрать все эти вещи, потребовался почти год.

Когда все было готово, марсельскому негоцианту вручили верительные грамоты.

Но тут г-н де Ферьоль, завидуя высокому назначению Фабра, стал слать едкие письма г-ну де Поншартрену. К счастью, тот остался непоколебим, и новый посол, в сопровождении своего племянника Жозефа Фабра и мадемуазель Пти, переодетой в мужское платье, отбыл в Марсель в конце 1704 года.

Наконец, 2 марта 1705 года больше палубный корабль «Тулуза» поднял якорь и направился в открытое море, унося с собой г-на Фабра с его свитой! Никто не знал, что на борту находится молодая женщина.

Однако, едва Марсель исчез из виду, красивый кавалер с голубыми глазами удалился в свою каюту и вскоре появился вновь, но уже в женском обличье. С тех пор мадемуазель Пти, не считая нужным скрывать свою привязанность к послу, «начала обращаться к нему несколько вольно, что сильно веселило экипаж».

8 апреля посол и бывшая содержательница игорного дома прибыли в Александрию. Пять дней спустя они уже двигались к Алеппо, куда и приехали 17 апреля.

Здесь мадемуазель Пти вновь пришлось прибегнуть к маскировке, ибо здешние жители могли бы удивиться и даже не одобрить тот факт, что посланник Людовика XIV путешествует в обществе своей любовницы. Итак, г-н Фабр стал представлять ее в качестве жены главного мажордома миссии, г-на дю Амеля.