Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон

Джеки нахмурилась:

— Аманда, это не похоже на правду. Николас сходит с ума по тебе, он любит свою жену, ему нравится чувствовать себя хомячком. — Она взяла нож и начала рисовать на столе. — Кроме того, Эмбер спала с Сэмом. — Аманда резко выпрямилась, как будто проглотила аршин. — Честно, я видела их вместе. Я почти уверена, что и Лидия тоже в курсе. И если внимательно приглядеться, на Десятом канале тоже знали… все эти рекламы с намеками… Я никогда раньше ничего об этом не говорила, потому что… не знаю, это казалось оскорбительным по отношению к Дэйву. — Джеки глубоко вздохнула. — И, если честно, наверное, мне хотелось верить, что это всего лишь ничего не значащая чехарда, да, Господи, просто эгоистичная дружба. — Она оторвала взгляд от стола и улыбнулась Аманде. — В любом случае правда в том, что это не мог быть просто секс. Никто из них не стал бы рисковать, если они не были действительно влюблены, и в твоем положении это плюс, потому что даже Эмбер должна была понимать, что вертеть тремя мужчинами — это чересчур.

Джеки нагнулась над столом и положила ладонь на руку подруги. Аманда выглядела усталой, ее кожа казалась пепельной по сравнению с черным лаковым блеском очков.

— И еще, — сказала Аманда. — Если бы это был просто роман, думаю, я могла бы… Джеки, он встречался с ней до того, как мы поженились, и… — ее голова бессильно поникла, — и Зельда — его дочь.

Джеки взмахнула руками и поднесла их к бровям, словно пыталась заблокировать эту мысль. Она покачала головой.

— Нет, — произнесла она, — это невозможно.

— Сначала я тоже так думала. — Голос Аманды стал тише, словно его придавило. — Даже когда я стала выделять внешнее сходство, я все еще надеялась, что ошибаюсь. Но потом я позвонила на Десятый канал, через несколько дней после ужина, когда Лидия грозилась открыть крышку корзины с нашим грязным бельем. Я сказала им, чтобы они успокоились, если думают, что у Эмбер был роман с Николасом. — Аманда попыталась захихикать. — Но они опередили меня. Намного, очень намного опередили. Они спросили, знаю ли я что-нибудь о венке, который прислали в церковь в день похорон Эмбер. Венок диких цветов с карточкой, на которой было написано: «Лучшей матери на свете» — написано почерком моего мужа. Николас писал соглашение, так что у них был образец его почерка, и они сравнили. Должно быть, они проверяли все. — Аманда осушила бокал и сжала его обеими руками. — Конечно, я сказала им, что засужу их к дьяволу, если они еще раз об этом упомянут, и сейчас карточка у меня, в ящике стола под замком. Но, понимаешь, сомнений нет. Ни при каких раскладах сомнений нет. — Аманда сжала губы. — «Лучшей матери на свете»! — Она почти шептала. — Это уже что-то, это могло быть только от отца ребенка.

— Но… — Джеки искала в лице Аманды что-нибудь, что могло бы ее поддержать, — все равно они не могли любить друг друга. Не могли. Николас любит тебя. — Она понимала, что ее слова звучат как слова упрямого ребенка, беспомощного в мире взрослых игр.

— Нет, Джеки. На мне он женился, а это совсем другое. — Аманда подняла руку, чтобы привлечь внимание официанта, и сделала странное замысловатое движение большим и указательным пальцами. — Я знаю, ты думала, что мы по-настоящему счастливая пара. — Она беспомощно улыбнулась. — Я тоже так думала, наверное. Но мы не сильно отличались от Лидии и Эндрю, понимаешь? Лидия думала, что Эндрю по крайней мере может дать ей спокойствие и семью, а Николас… Николас считал, что я смогу спокойно руководить его жизнью. Но этого недостаточно, чтобы построить брак. И вот посмотри на нас. Без детей у Лидии и Эндрю ничего нет, и без Эмбер, человека, который делал жизнь Николаса со мной терпимой, у нас есть ненамного больше.

— Что ты собираешься делать? — спросила Джеки.

— Я не знаю. У меня есть эта книга… о том, как спасти свой брак. Я думала, стану следовать их советам и посмотрю, что будет, когда я дойду до конца. Хотя, конечно, они предполагают, что роман начался после того, как ты прошла к алтарю, и там нет главы о том, что делать с его внебрачными детьми. Хотя есть одна — о том, как примирить себя с другой женщиной. Очевидно, она часто является лучшей подругой, ну или девушкой из офиса. — Аманда потерла свое обручальное кольцо, рассматривая его, как будто очень давно не видела. — Вот еще одна интересная вещь. Никак не могу избавиться от чувства… конечно, только потому, что она умерла… но я никак не могу перестать думать о том, что мы бы как-нибудь сейчас все это между собой прояснили. — Джеки кивнула, слезы стояли у нее в глазах, и она грубо вытерла их рукавом своего джинсового пиджака. — И в конце концов, было бы хорошо заставить Николаса выбирать между нами, понимаешь? — Аманда порылась в своей сумке и передала Джеки бумажную салфетку, потом еще одну. — Теперь, ради Бога, только не опухни, тебе и так будет чем заняться с Саймоном с этой штукой. — Аманда взглянула на загипсованную ногу Джеки.

— Ну может быть, это какая-то высшая справедливость. — Джеки усмехнулась. — Как наказание Эмбер за то, что она никогда не дала тебе шанс узнать все. Ее брату приходится вращаться в семи кругах ада со мной и моей ногой. — Она вдруг стала серьезной. — Как ты думаешь, что бы она подумала обо мне и Саймоне? Она бы это одобрила?

— Бог ее знает, — ответила Аманда. — Бог знает, что вообще она думала обо всем на свете.

Саймон заехал за Джеки в американском кабриолете. На этот раз она хорошо подготовилась, надела синюю кепку и собрала вещи в маленький чемоданчик, который купила за день до поездки. Чемоданчик был частью ее стратегии по превращению в Современную Женщину — у такой особы всегда с собой косметичка, коробки с обувью и маникюрный набор. Раньше Джеки отправилась бы на выходные за город с рюкзачком, пакетом для ванных принадлежностей (мокрых), коробкой для кроссовок, еще одним пакетом с тренировочными штанами (грязными) и, наконец, с сумкой, очень похожей на вещмешок.

— Эй, — сказал Саймон, — мне нравятся девушки, которые путешествуют налегке.

Он поцеловал ее в губы, обхватил накачанной рукой за голову и запустил пальцы в волосы, так что Джеки пришлось рыться в косметичке какое-то время, пока румянец не сошел с ее щек.

— Я скучал, — сказал Саймон, нажимая на газ. — Хочешь посмотреть фотографии со съемок? — Держа руль одним пальцем, он обернулся назад, взял брезентовую сумку и перекинул ее через спинку сиденья на колени Джеки. — Посмотри в боковом кармане. И еще достань какую-нибудь музыку, там куча дисков.

Обнаженные тела моделей покрывали рисунки, делавшие их похожими на роботов со множеством заклепок и винтиков. Аксессуары «Луи-Луи» были у девушек в самых неожиданных местах: часы — вокруг горла, обувь — на руках, а сумки балансировали на прическах. В самом конце шли обязательные мгновенные снимки, сделанные во время подготовки к съемкам. Когда-нибудь Саймон соберет эти фотографии в книге под названием «Закулисные изюминки». На одном из снимков Ванда сидела, уставившись в объектив и прижав к щеке крохотную чихуахуа. На другой фотографии была Пис в стрингах, а мужчина с дредами длиной до задницы разрисовывал ее голую грудь серебряной краской из баллончика. Соски Пис располагались примерно на одном уровне с ее подмышками. Джеки украдкой нащупала у себя эту анатомическую деталь и, используя большой палец в качестве измерителя, начала прикидывать расстояние — один дюйм, два дюйма…