Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России - Коллектив авторов

очень тяжко жить одиноким человеку, желающему душевно отнестись к своему делу»[684]. Насколько искренен был посланник в своем объяснении и действительно ли его женитьба объяснялась исключительно вынужденным одиночеством, а не влюбленностью, трудно сказать. Но, как бы то ни было, судя по записям его супруги леди Рондо[685], их брак оказался удачным.

31 августа 1731 г. Рондо был официально назначен резидентом Великобритании в России. Началась его работа в новом статусе. Король Георг II направил ему свои инструкции. «Вместе с этими нашими инструкциями вы получите наши кредитивные грамоты к доброй сестре нашей, царице, уведомляющие ее о назначении вас резидентом нашим при дворе ее, – извещал дипломата король. – Мы отправили вам и соответствующие кредитивы наши в уверенности, что монархиня эта со своей стороны тоже охотно даст нам доказательство доброго своего расположения жить с нами в дружбе, немедленно назначив подходящее лицо своим представителем при нашем дворе»[686].

4 ноября Рондо уведомил лорда Гаррингтона о назначении императрицей резидентом в Англию молдавского князя Антиоха Кантемира. Рондо вспоминал, что Кантемир как-то обедал у него вместе с Остерманом и другими знатными особами. «Князь кажется очень молодым, – замечал дипломат, – но он человек здравомыслящий, говорит по-французски и на нескольких других языках. На мое замечание по поводу его молодых лет, граф Остерман отвечал…что он человек весьма достойный, что молодость его… не помешает ведению дел между дворами русским и великобританским»[687]. Надо признать, что выбор императрицы действительно оказался удачным. Князю Кантемиру довелось сыграть важную роль в налаживании российско-британских отношений. Как отмечал историк А.Б. Соколов, «Кантемир стремился к тому, чтобы склонить английское общественное мнение к поддержке англо-русского сближения. Это было непростым делом, так как подавляющее большинство англичан представляли себе Россию как страну, где царит беззаконие и произвол властей, где понятие «право человека» вовсе отсутствует… Деятельность Кантемира… способствовала повороту в общественном мнении, изменению отношения к России»[688].

В одной из депеш лорду Гаррингтону Рондо сообщал, что вручил графу Остерману копии своих верительных грамот и просил о назначении ему аудиенции у государыни. Утром 11 ноября 1731 г. дипломат прибыл во дворец, где его встретил вооруженный караул. «Меня с обычными церемониями и со всевозможным почетом ввели в апартаменты Ее Величества, – описывал Рондо официальную церемонию приема. – Государыня стояла под балдахином; налево от нее стояли дамы (их было очень много), справа – все министры и многие генералы. Отдав поклоны со всей ловкостью, на которую был способен, я произнес…речь без всякой запинки, что самого меня очень удивило, так как это первая речь, когда-либо мною публично произнесенная. Передав Ее Величеству свои кредитивы, я имел честь поцеловать ее руку, а граф Остерман именем государыни произнес…ответ. Ввиду того, что при здешнем дворе никто по-английски не понимает, некоторые друзья посоветовали мне обращаться к Ее Величеству на французском языке»[689].

В своей речи Рондо заявил: «Государыня! С глубочайшим и величайшим почтением имею честь приблизиться к Вашему Императорскому Величеству, дабы именем короля… засвидетельствовать о высоком уважении, которое Его Величество питает к священной особе вашей, и о великом значении, которое он придает дружбе вашей, а также, дабы дать вам самые очевидные доказательства твердой решимости Его Великобританского Величества по мере сил поддерживать и развивать добрую дружбу и близкие отношения в течение двух веков, установившиеся между Великобританией и Россией». Король надеется, продолжал дипломат, что и императрица пожелает «содействовать теснейшему скреплению старинной дружбы, которая, помимо прочих обоюдных выгод, повлечет за собой процветание торговли». В заключение Рондо прибавил, что провел в России около 4 лет, и благодарит императрицу «за милостивое покровительство», которым пользовался во время своего пребывания в стране. «Буду всегда вспоминать о нем с живейшею благодарностью, – продолжал дипломат, – и прошу Ваше Императорское Величество быть уверенной, что я постоянно всем сердцем буду стремиться к поддержанию совершенного единения между обоими дворами»[690]. Подобная речь показалась самому Рондо излишне напыщенной, но, как он полагал, «после стольких лет холодных отношений между дворами великобританским и русским было почти необходимо выказать любезности более, чем придется выказывать ее впредь»[691]. Так в 1731 году произошло восстановление дипломатических отношений между Великобританией и Россией[692]. Клавдий Рондо занял должность главного консула. Свою главную цель, «согласно инструкциям Его Величества», он видел в заключении торгового трактата между Великобританией и Россией, хотя и опасался, что уладить это дело окажется нелегко, так как, на его взгляд, русский двор «не имеет надлежащих понятий о торговле и, пожалуй, заподозрит, что такой договор будет ему невыгоден»[693]. Однако, как показали дальнейшие события, торговый договор был заключен, и немалую роль в его подготовке довелось сыграть именно Клавдию Рондо.

В конце декабря 1731 г. Рондо предпринял первую попытку переговорить о торговом договоре с вице-канцлером А.И. Остерманом. Граф отвечал, что очень рад сделать все, что послужит к выгоде обоих государств, и что «признает вполне разумным оказать английской торговле с Россией… большее покровительство»[694]. Однако, пока он не готов говорить обстоятельно по этому делу, так как занят другими делами. Судя по всему, Остерман не имел от императрицы Анны Иоанновны каких-либо указаний по поводу торгового соглашения, чем и объяснялось его прохладное отношение к предмету разговора с Рондо.

В начале марта 1732 г. Рондо, выяснив, что российская сторона благожелательно относится к укреплению торговли с Великобританией, решил обратиться к своим соотечественникам – купцам, торгующим в России, чтобы услышать их пожелания, и обсудить, о чем ему следует ходатайствовать в их пользу. И вскоре список из 15 пунктов был представлен послу[695]. Из его содержания видно, что британские купцы обстоятельно обсудили все претензии, которые намеревались предъявить русскому правительству. Обращает на себя внимание пункт 14, в котором англичане не просто огласили пожелание, чтобы русские купцы приобретали сукно исключительно у них, но даже попытались шантажировать своих контрагентов, предупреждая, что прекратят с Россией любую торговлю, если не будет выполнено их требование. Неудивительно, что данная статья вызвала жаркие споры в Кабинете министров, куда 3 марта Рондо был приглашен для обсуждения предложений купцов. «Явившись около десяти часов утра, – сообщал он госсекретарю Гаррингтону, – я… кажется, ясно доказал, что для России торговля с Великобританией выгоднее, чем торговля со всей остальной Европой вместе взятой, почему и надеюсь, что Ее Величество милостиво соблаговолит поощрить нашу торговлю…даже преимущественно перед всеми, так как известное количество денег ввозится в Россию исключительно путем торговых сношений с Великобританией»[696]. Затем дипломат вместе с министрами принялись обсуждать документ «статью за статьей»,