Смерть на Параде Победы - Андрей Кузнецов

На взмах руки человека, одетого в форму майора НКВД, принято останавливаться, не раздумывая. Бильфингер сел на переднее сиденье, подождал пока сядут его спутники (оба были капитанами), сунул в лицо водителю «эмки» раскрытое удостоверение, хоть в этом и не было особой нужды, и приказал:

— В Тушино, к аэродрому, и побыстрее!

Времени в запасе было предостаточно, но офицерам НКВД, занятым делами по горло, положено торопиться. Так правдоподобнее…

На аэродроме все было так, как и предполагал Алтунин. Возле ворот стоя дремал часовой, в караульной будке спали два его напарника. Человек в штатском для военных — никто, но удостоверение сотрудника МУРа, а также поток непечатной брани возымели действие. Один из караульных сбегал за начальством и привел сразу всех скопом — пожилого сухопарого подполковника, высокого капитана лет тридцати, и еще одного капитана, постарше, со шрамом над левым глазом. Подполковник оказался начальником, высокий капитан замполитом, а капитан со шрамом — дежурным. Все они представились, но фамилий Алтунин не запомнил. Несмотря на дождь, прибивающий запахи к земле, спиртным духом разило от всех троих неслабо. Да и лица были красными, «праздничными».

— Имею достоверные сведения, что на ваш аэродром в ближайшее время будет совершено нападение с целью захвата летной техники! — сказал им Алтунин. — Немедленно усильте охрану аэродрома и вообще, делайте все, что положено у вас делать! Учтите, что нападать будут не просто недобитые фашисты, а асы-диверсанты! Передайте всем, чтобы глядели в оба! А то я смотрю, что у вас тут… благодать!

— У нас тут — военный аэродром! — ледяным тоном отчеканил подполковник, бледнея на глазах, то ли сердился, то ли просто трезвел. — А откуда сведения, товарищ капитан?

— Источники оперативной информации разглашать не имею права, — ответил Алтунин. — Но за достоверность ручаюсь.

— Сергиевский! — рявкнул подполковник, оборачиваясь к пожилому капитану. — Все слышал?! Объявляй тревогу!

— А вас я попрошу показать мне план аэродрома и ответить на несколько вопросов, — поспешно сказал замполиту Алтунин.

— Хорошо, — без какого-либо энтузиазма согласился тот. — Пойдемте.

Тихий аэродром ожил на глазах. Крики, команды, топот ног, лязг железа. Пока шли к одноэтажному штабному зданию, Алтунин увидел, что на летном поле не так уж мало самолетов. На ходу, дважды сбиваясь, он насчитал шестнадцать. Были здесь «пешки»,[52]«горбатые»,[53]Ли-2 и еще какие-то. Как и любой фронтовик, Алтунин неплохо разбирался в марках самолетов, как наших, так и немецких, но по одному лишь хвосту, да еще и в рассветной пасмурной хмари, определить самолет не мог.

Одного взгляда на карту Алтунину оказалось достаточно для того, чтобы принять решение. Излучина Москвы-реки предоставляла прекрасную возможность для скрытного проникновения на аэродром, тем более что со стороны воды не было забора. Забор хорошему диверсанту не помеха, но все же препятствие, а если вдоль забора натыканы караульные вышки и с них наблюдают за обстановкой часовые, то препятствие становится серьезным. Замполит, словно прочитав мысли Алтунина, дважды повторил, что вдоль берега ходит патруль. Толку-то с того патруля. Выход оставался один — идти к самолетам, выбрать один, который повыше других или стоит удобно, в качестве наблюдательного пункта, забираться на него и бдить. Всех, кто попытается подойти, останавливать, а если не остановятся, то отстреливать. Попросив у замполита в помощь двух солдат, Алтунин так и сделал. Придя к самолетам, он быстро понял, что здесь нет точки, обеспечивающей полный обзор, и решил, что лучше всего ходить взад-вперед, причем не разделяясь. Одиночку эти гады снимут легко и бесшумно, а вот с троими у них такой фокус не пройдет. Солдат Алтунин предупредил, чтобы они были начеку. Солдаты были молодыми, призванными осенью сорок четвертого и не успевшими понюхать пороху. Про таких бывалые фронтовики говорили: «Не боец, а человек с автоматом». Аэродромная охрана, одним словом.

На суету вокруг Алтунин внимания не обращал, только попросил солдат высматривать незнакомых и сразу же останавливать их. От стоявших в отдалении ангаров к самолетам прибежали рядовой и ефрейтор.

— Это наши, — сказал один из солдат, сопровождавших Алтунина.

«Пять человек — это уже хорошо, — подумал Алтунин. — Да еще и аэродром на ушах стоит. Жаль, конечно, что живьем всех взять не удастся, для этого больше народа требуется, ну и ладно… Главное, чтобы не взлетел никто».

Полчаса прошло в тревожном ожидании. Один раз прошел мимо начальник аэродрома в сопровождении двоих незнакомых Алтунину офицеров в кожаных куртках и летчицких шлемах с очками, проходили еще какие-то офицеры, проехал старшина на мотоцикле с коляской. Судя по реакции солдат, все это были свои, знакомые им люди.

Дождь тем временем усилился, уже не шел, а поливал. Алтунин поблагодарил свою интуицию за то, что она отговорила его надевать выходной костюм. Хорош бы он сейчас был, да еще и в ботинках вместо сапог. Велик был соблазн укрыться под одним из крыльев, но соблазны на то и существуют, чтобы их перебарывать.

— Не полетят, — сказал один из солдат, в очередной раз взглянув на небо.

— Не полетят, — согласился другой и вздохнул с сожалением.

— Кто не полетит? — спросил Алтунин.

— Авиация на параде не полетит, — объяснил первый солдат. — Тучи.

— Но ведь вообще-то летать можно? — на всякий случай уточнил Алтунин.

— Вообще-то, конечно, можно, — сказал второй солдат, — но с земли не увидят.

Время тянулось медленно и вообще было как-то уныло, пасмурно, совсем не празднично. Словно и не ожидалось сегодня никакого Парада Победы. Алтунин то и дело смотрел на часы, как будто диверсанты назначили ему здесь встречу в определенное время. Когда вспомнил, что Надежда будет ждать его сегодня напрасно, настроение испортилось окончательно. Надо было сообразить и позвонить ей из штаба, ничего, даже если бы и разбудить пришлось. А теперь уже поздно.

В семь тридцать пять пришел начальник аэродрома с тремя офицерами НКВД — майором и двумя капитанами.

— Вот, ваши товарищи прибыли, — сказал он Алтунину.

— Майор Полуэктов, — представился первым майор и, прикрыв сверху ладонями, как козырьком, чтобы не намокло, показал Алтунину удостоверение.

«Особая группа при управлении НКВД…» — прочел Алтунин. Зинич, видимо, одумался и принял меры или просто решил подстраховаться на всякий случай. Все, которые с партийной работы приходят, подстраховываться умеют.

Удостоверение у майора было настоящим, с соблюдением всех хитрых тайных условий, известных лишь посвященным, — и нужный завиток в начальственной подписи присутствует, и печать поставлена так, что у правого края фотографии буква «в» находится, и над строчными буквами «т» стоят старомодные черточки, а вот под строчными «ш» их никогда не будет.