Записки кладоискателя - Валерий Иванов-Смоленский

9.11.1942 переформирована в моторизованную дивизию СС «Мертвая голова» (SS-Panzer-Grenadier-Division «Totenkopf»).

В марте 1943 — вновь отправлена на Восток, где вошла в состав II танкового корпуса СС. Участвовала в боях под Харьковом.

В июле 1943 участвовала в Курской битве.

21.10.1943 переформирована в 3 танковую дивизию СС «Мертвая голова» (3 SS-Panzer- Division «Totenkopf»).

После поражения на Курской дуге направлена в Польшу, особенно отличилась в оборонительных боях в районе Варшавы….

…В марте 1945 сражалась в районе озера Балатон, а после разгрома отступила в Австрию.

9.05.1945 сдалась американским войскам в районе Вены.

За время боев 47 военнослужащих дивизии были награждены рыцарским крестом Железного креста.

У солдат и офицеров дивизии на правой петлице, вместо стандартных рун СС было изображение черепа со скрещенными костями. Кроме того, они носили манжетные ленты либо с изображением того же черепа со скрещенными костями, либо с надписью «Totenkopf».

Командиры: обергруппенфюрер СС, генерал войск СС Теодор Эйке (1.11.1939- 7.7.1941; бригадефюрер СС, генерал-майор войск СС Маттиас Клейнхейстеркамп (7.7-18.7.1941); группенфюрер СС, генерал-лейтенант войск СС Георг Кепплер (18.7-19.9.1941); обергруппенфюрер СС, генерал войск СС Теодор Эйке (19.9.1941-26.2.1943); группенфюрер СС генерал-лейтенант войск СС Герман Присс (26.2.-27.41943); бригадефюрер СС, генерал-майор войск Макс Симон (15.5-22.10.1943); группенфюрер СС генерал-лейтенант войск СС Герман Присс (22.10.1943-20.6.1944) бригадефюрер СС, генерал-майор войск СС Гельмут Беккер (21.6.1944-8.5.1945).

— Все сходится, — удовлетворенно произносит Старик, — вот он — Г.Беккер, командир 3 танковой дивизии СС «Мертвая голова». Однако сколько сменилось командиров… И в Польшу направлена….

— Да, — говорю я, — Гельмут Беккер, будучи оберфюрером СС, был одним из немногих эсэсовцев, награжденных высшей наградой рейха — Рыцарским крестом с дубовыми листьями.

— Оберфюрером СС? — удивленно переспрашивает Старик, — первый раз слышу это звание.

— Это звание шло за штандартенфюрером (полковником) СС, но перед бригадефюрером (генерал-майором) СС, — разъясняю я.

— А почему все они имеют по два звания, тот же Беккер: и бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС?

— Есть организация СС (от слова Schutzstaffel — охранные отряды) с иеерархией в 24 звания: от обершютце (низшее) до рейхсфюрера СС Гиммлера, возглавлявшего ее. И есть войска СС, где присваивались армейские звания. Знаю, что самым низшим было штурмман СС (рядовой), которое вроде приравнивалось к званию ефрейтор в войсках вермахта….

— Сколько всяких тонкостей напридумывали эти немцы, — говорит Старик. — Ладно — главное, пока мы на правильном пути, пошли дальше….

— Мы стоим на верном пути! — вдруг патетически провозглашаю я.

Старик удивленно смотрит на меня.

— Мы стоим на верном пути! — с той же интонацией повторяю я.

Удивление Старика нарастает.

— Мы стоим на верном пути!

После третьего моего восклицания Стрик уже немного в замешетельстве. Он, с участливым выражением — мол, не перегрелся ли, ты, часом, открывает рот, но я его опережаю и громко кричу.

— Мы стоим! — здесь я притормаживаю и назидательнейшим тоном произношу, — А, надо — идти!

Старик балдеет, ему нравятся такие примочки.

Долго и от души смеемся. Стараемся такие отдушины делать почаще — ремесло кладоискателя, местами, дело нервенное.

— Удивительнее всего, — отмечаю я, — что в очень обстоятельной книге «Инженерные войска в боях за Советскую родину» об этих укреплениях ничего не упоминается. А ведь инженерным силам и саперам там самое место, где посмотреть, да покопаться….

— Может, засекречено было сразу после войны, — предполагает Старик.

— Вполне возможно, — соглашаюсь я.

Обсуждаем проект дальше. Называем его «Дождевым червем». Уточняем еще ко-какие тонкости….

Все. Детали и мелочи обговорены. Маршрут намечен. Минск-Брест-Варшава-Познань-Сквежина.

Не буду утомлять читателя подробностями нашей поездки. тем более, что ничего особо интересного в пути не произошло. Скажу лишь, что дорога, по которой мы ехали, не хуже наших по покрытию и гораздо лучше по сервису.

Ехать в джипе по такой дороге — одно удовольствие. И я, сменивший до своей первой, не самой лучшей, иномарки, несколько моделей «Жигулей», начиная от «копейки», прекрасно это ощущаю.

Говорю о своих впечатлениях Старику.

Он ошарашивает меня своим ответом.

— Один из директоров компании «Дженерал моторс», — с хитрой ухмылкой вещает он, — сказал так: «Завод, который делает автомобили за 5 тысяч долларов, и они, при этом, еще могут и ездить — это очень хороший завод».

Смеемся. Погода стоит чудесная. Солнце с легкой облачностью….

«Skwierzyna» — гласит указатель перед въездом в город типично немецкого облика.

— Сквежина, — буднично говорит Старик, — сейчас надо найти нашего заботливого внука….

Заботливый внук оказывается очень улыбчивым толстым и бородатым поляком, одетым в джинсы и пеструю рубашку, типа распашонки. На вид ему под пятьдесят.

Старик раскидывает руки и двигается к поляку с намерением дружеских объятий.

— О, ще…, - начинает он и спотыкается на этом слове, видя реакцию толстяка.

— О, только не это, — бородач умоляюще выставляет вперед руки, ладонями вперед, он вполне сносно говорит по-русски, — только не это….

Старик останавливается в недоумении, с дурацки разведенными руками и приклеенной улыбкой. Я тоже не понимаю, в чем дело. Поляк боится мужских объятий? Считает, что за этим последует обязательный и долгоиграющий брежневский поцелуй?

Толстяк сразу же развеивает наши сомнения. Он сам обнимает Старика и довольно увесисто хлопает его по спине.

— Понимаете, шановные панове, — возмущенно произносит он, — весьма обидно постоянно слушать предположения о возможной гибели своей родины.

Мы со Стариком недоуменно переглядываемся.

Бородатый толстяк спешит ко мне и дружески похлопывает по моим плечам, слегка обнимая руками.

— Судите сами, — объясняет поляк для тех, кто не понял или сидел в последнем ряду, — отчего-то каждый из граждан бывших советских республик начинает общение с нами, поляками, именно этой фразой: О, ще польска еще не сгинела? Но почему это моя Польша должна погибнуть? Мне это непонятно и удивительно….

Я украдкой смотрю на Старика и, по его несколько смятенному виду, угадываю, что он собирался поприветствовать встречающего, аккурат этим бравым предложением.