Рай - Техас! - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Прости, Грейси. Ты права. Подскажи мне, что там дальше.

— Ты говоришь: «Ты выглядишь так…»

— Понял. «Ты выглядишь так, словно сама раздаешь такие разрешения, дорогая». Проклятие, эта работенка еще глупее твоей. Ничего удивительного, что я не могу запомнить эту реплику.

— Она не так уж плоха в сравнении со следующей. «Почему бы тебе не обыскать меня и не выяснить, есть они у меня или нет?» — Грейси пробежала глазами текст и брезгливо поморщилась. — Ты прав, Бобби Том. Это действительно глупо. Остальная часть сценария все же получше.

— Я уже говорил тебе, что я думаю по поводу этого сценария. — Он сел на кушетке. — Похоже, у меня начинается приступ меланхолии, как у всех порядочных кинозвезд. Я сейчас взбрыкну и потребую переписать сценарий.

— Для этого нет времени. — Она еще раз бросила взгляд на текст. — Ты знаешь, мне кажется, вам нужно играть эту сцену не слишком серьезно. Просто сопровождайте свои реплики легкими улыбками. Вы оба знаете, что это глупо. Идет легкое добродушное сексуальное заигрывание, и ничего больше.

— Дай-ка посмотреть. — Он протянул руку за текстом и несколько минут изучал его. Потом выпрямился: — Возможно, ты права. Я поговорю с Натали. Знаешь, она совсем не глупа, пока молчит о своем младенце.

Некоторое время они напряженно работали. Бобби Том вновь доказал ей, что кое-чего стоит, и через десять минут знал свою роль назубок.

— Ты идешь со мной, Грейси?

— Боюсь, что не смогу. У меня много дел.

Да, она знает, что Бобби Том не испытывает к Натали никаких романтических чувств, но, несмотря на это, он здоровый и зрелый мужчина и, следовательно, может возбудиться от простого физического контакта. Ей совсем не хотелось быть добровольным свидетелем этого безобразия. Никакая разумная женщина не согласится бесстрастно наблюдать за тем, как мужчина, которого она любит, тискается с другой женщиной, особенно с такой красавицей, как Натали Брукс!

— Дела подождут. Я хочу, чтобы ты была в каньоне рядом со мной.

Он влез в сбитые ковбойские сапоги.

— Я буду только мешать. Разреши мне остаться здесь, Бобби Том.

— Это приказ, Грейси. От твоего босса. — Он схватил ее за руку и направился к двери, но тут же остановился: — Грейси, дорогая, если не возражаешь, я хотел бы, чтобы ты сбросила с себя трусики, прежде чем мы отправимся в путь-дорогу.

— Что?!

— Мне кажется, я достаточно ясно выразился.

Ее пульс подскочил до тысячи ударов в минуту.

— Я не могу появиться на улице без нижнего белья!

— Почему нет?

— Потому что… Да просто потому, что это — улица!

— Ты будешь вести себя как настоящая леди, и никто ничего не узнает. За исключением, разумеется, меня.

Кожа ее стала горячей и влажной. Он что, не понимает, что она не из тех женщин, которые бродят по улицам с голым задом, ища романтических приключений?

Заметив, что она колеблется, он коротко и резко вздохнул. Так он всегда делал перед атакой. Это был его обычный прием.

— Не верится, что мы спорим по такому ничтожному поводу. Очевидно, в последнее время ты так закрутилась, что забыла о том, что между нами заключено нечто вроде соглашения. Тебе очень хорошо известно, так же как и мне, что я безраздельно владею тем, что находится под твоей юбочкой. — Еще один короткий и резкий вздох. — Я никогда не думал, что мне придется читать тебе — лучшей выпускнице воскресной школы — лекцию по вопросам этики отношений.

Пряча улыбку, она попыталась вразумить его:

— Лучшие выпускницы воскресной школы не разгуливают по улице без нижнего белья.

— Покажи мне место в Библии, где об этом сказано.

На сей раз она рассмеялась в открытую.

— Я теряю терпение, дорогая. — Искры в его глазах превратились в огни. — Может быть, ты хочешь, чтобы я сам проделал эту работу?

— О Господи!

Его медленная, тягучая речь обвивалась вокруг нее, словно лиана. Она потрясла головой. Перед ее мысленным взором промелькнула длинная череда серых, однообразных будней. И разбитое пианино в «Шэди Экрз».

С полыхающим лицом она повернулась к нему спиной и решительно полезла под юбку.

Бобби Том быстрым движением выхватил из ее рук крошечный лепесток лимонного цвета:

— Благодарю, дорогая. Думаю, что возьму их с собой для вдохновения.

— На твои бицепсы следовало бы иметь разрешение.

— Ты выглядишь так, словно сама раздаешь такие разрешения, дорогая.

— Так почему бы тебе не обыскать меня и не выяснить, есть они у меня или нет?

Натали и Бобби Том, улыбаясь, перебрасывались заученными репликами. Они полулежали на роскошном индейском одеяле в тени раскидистого дуба.

— Действительно, почему бы мне этого не сделать? — Продолжая картинно улыбаться, Бобби Том сжал Натали в объятиях и потянул за продернутый сквозь ворот ее крестьянской блузки шнурок.

«Действительно, почему бы ему этого не сделать?» — подумала Грейси и отвернулась в сторону, как только грубая ткань поползла с кремового плеча Натали.

Легкий порыв свежего ветерка залетел ей под юбку, обласкав обнаженные бедра. Ее сверхчувствительная кожа тут же покрылась мурашками. Она очень боялась, что зазевается — и случайный порыв ветра распахнет ее юбочку. Напрасно она поддалась на его уговоры. Она здесь сидит, терзаемая стыдом и страхом, а этому ковбою все как с гуся вода. Вот и сейчас, лежа в обнимку с Натали, он умудряется насмешливо поглядывать на Грейси и похлопывать себя по карману джинсов, напоминая ей, что там у него кое-что спрятано. И надо сказать, что эти его выходки совсем не раздражают ее, а даже, наоборот, приводят в какое-то лихорадочное возбуждение.

Над головой Грейси величаво шелестели сильные зеленые ветви, воздух был напоен пряным запахом сосен. Диалог на съемочной площадке сменился липкими звуками поцелуев. Она вновь отвернулась. Ей не хотелось на это смотреть. Ей хотелось самой лежать на индейском одеяле, прогибаясь под его ласками, предварительно убрав за горизонт всю съемочную группу во главе с Уиллоу Крейг.

— О черт!

Ее приятные размышления были прерваны восклицанием Натали.

Грейси повернулась и увидела, что Бобби Том, словно ужаленный змеей, откатился на другой край одеяла.

— Я сделал тебе больно, Натали?

— У меня пошло молоко. Господи, прошу всех извинить меня, я теку. Мне нужна свежая блузка.

Бобби Том смотрел на нее как на прокаженную.

— Перерыв десять минут, — объявил режиссер. — Костюмеры, позаботьтесь о миссис Брукс. И найдите что-нибудь там для мистера Дэнтона.

Выражение неподдельного ужаса исказило лицо Бобби Тома. На ткани его рубашки темнели два влажных пятна.