Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

«Господам командующему корпусом и командиру 13-й танковой дивизии (генерал-полковнику Шмидхуберу) мною устно было передано следующее: взывая к чести офицера, я просил о том, чтобы урегулировать с господином командующим корпусом ряд моментов. В условиях, когда продукты и боеприпасы на исходе, продовольственный паек солдата является недостаточным и состоит из конины и куска хлеба, когда боеготовность воинских частей падает на глазах, процветает дезертирство, грабежи и даже переход на сторону противника, нельзя исключать, что рядовой состав может восстать против офицеров… Но лишения солдат не идут ни в какое сравнение со страданиями и мучениями гражданского населения. С этого момента ответственность за все невзгоды ложится на плечи командующего венгерским корпусом генерал-полковника Хинди. Я настоял на ознакомлении с мнениями других представителей корпусного командования. Я заявил, что не вижу другого выхода из этой ужасной ситуации, кроме как отдать приказ о прекращении борьбы».

После этого Лехоцки попрощался со своими приятелями-офицерами и удалился в бункер.

9 февраля позиции немецких войск на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь непрерывно подвергались ураганному огню советской артиллерии. Недавно прибывшая в этот район советская 25-я гвардейская стрелковая дивизия и несколько рот венгерских добровольцев из числа перебежчиков при поддержке танков наступали на цитадель со стороны горы Шаш-Хедь.

На позициях немецкой батареи на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь разгорелся рукопашный бой. Только в этот день было уничтожено до половины развернутых здесь немецких орудий.

Небольшая советская штурмовая группа, действующая на бульваре Кристины, вновь заняла здание школы на улице Аттилы, тем самым создав брешь в системе обороны Замковой горы. Другая группа, вооруженная огнеметами, пыталась закрепиться в расположенном ближе к центру по улице Аттилы здании, но была выбита оттуда атакой студентов университета при поддержке противотанкового орудия. Со стороны школы двадцать венгерских добровольцев, перебежавших к противнику, попытались проникнуть в соседнее здание. Их командир вспоминал:

«Нашей целью был захват первого этажа… Когда мы достигли поворота на лестничной клетке, то сверху в нас полетела куча ручных гранат. Мы дали залп, но взрывной волной нас разметало по ступеням. Многие были ранены, но у нас не было времени разбираться кто и где, потому что немцы пошли в контратаку… Стену крошили пулями, трещали рамы, раздавались громкие крики раненых. Повсюду лежали тела убитых. Те, кто мог, наверное, могли бы укрыться, но прятаться было негде. Поэтому и мы, и они просто продолжали стрелять. Вскоре, не знаю, сколько прошло времени, у нас не осталось ни одного, кого бы не зацепило… У всех были разбиты головы, сильно шла кровь. Поскольку не осталось никого, кто остался бы цел, делать там больше было нечего, и я отдал приказ отходить. Тяжелораненых несли те, кому досталось меньше. Карабкаясь назад, вниз по лестнице или просто прыгая в находившийся далеко внизу двор, мы двигались к исходному рубежу, пытаясь оттащить туда наших раненых. Между тем немцы обстреливали нас со всех сторон. До соседней школы нам удалось добраться лишь втроем, остальные не смогли преодолеть этот путь и погибли».

К вечеру вершина горы Киш-Геллерт пала. Южный вокзал также полностью перешел в руки русских. Советские солдаты и венгры-добровольцы с боями прокладывали себе путь от одного здания на улице Авар к другому, но прорыв к высоте Нап-Хедь (Солнечная) не удался. В тех боях погибло от сорока до пятидесяти венгров-добровольцев. Линия фронта теперь проходила вдоль улиц Карачоньи, Дьёзё, верхней части улицы Месарош, улиц Хедьалия и Альшохедь. Между железнодорожной насыпью в Ладьмани и улицей Вилланьи царил хаос: часть подразделений обороняющихся была заперта, в то время как прочие, ведя непрерывные бои с советскими солдатами, пробивали себе путь по улицам Каролины и Бочкай и площади Ленке.

10 февраля советские танковые клинья, ударом с горы Киш-Геллерт-Хедь пронзив Дёбрентей, угрожали разорвать связь между немецко-венгерскими группами, которые находились у «цитадели», Будайского замка и в Ладьмани. У Эржебетского моста через Дунай в бой был брошен штрафной батальон, составленный из провинившихся и пониженных в звании советских офицеров. Однако в результате контратаки силами группы «Шёнинг» часть батальона была уничтожена. Особенно упорные бои шли в верхней части улицы Келенхедь. Здесь на советской стороне сражалось много венгерских добровольцев, пытавшихся штурмовать цитадель. Многие из них были уничтожены немцами. Советские солдаты, вооруженные огнеметами, броском через Кровавый Луг заняли здание в южной части улицы Логоди, которое сразу же отбили пятеро бойцов университетского штурмового батальона после тяжелого боя с применением артиллерии. Боевая группа рядового Петера Ноэля атаковала школу на улице Аттилы:

«Мы пошли в бой до наступления рассвета. После того как мы взорвали одну из глухих стен здания, нам удалось застать русских врасплох, после чего мы за десять минут отбили школу, не потеряв ни одного человека».

Ночью советские войска и две роты венгерских добровольцев предприняли атаку на участке в районе Ладьмани. Один из участников того боя Янош Секереш вспоминал:

«То тут, то там мы встречали шедших поодиночке наших раненых солдат. Я нес на себе красный парашютный шелк, и, когда ко мне подходили венгерские солдаты, мы отрывали оттуда красную полоску, чтобы прикрепить ее на кепи. Тонкий слой снега на земле пах бензином и порохом. У подбитых танков лежали обгоревшие трупы. Советские солдаты обрабатывали снарядами территорию на нашем пути». Пятнадцатилетний кадет Эне Шуйански оставил о тех днях такие воспоминания: «Ночью и утром бушевал сильный бой, в основном в районе площади Ленке. Повсюду обгоревшие танки, грузовики, мертвые тела. Наша батарея оказалась рассеяна… Недалеко от нас на улице Миклоша Хорти один из немецких грузовиков получил прямое попадание снаряда и тут же загорелся. Вокруг него еще долго валялись трупы немецких солдат, некоторые были обуглены».

Рано утром 11 февраля передовые советские части приближались к гостинице «Геллерт», расположенной на улице Миклоша Хорти, со стороны близкой к Дунаю. Штаб венгерской 10-й пехотной дивизии, располагавшийся в доме номер 16, к тому времени уже был полностью разоружен. Множество венгерских солдат на карачках выбирались из подвалов и, пошатываясь, брели в плен в сторону Будафока.

Поздним утром защитники железнодорожной насыпи в Ладьмани по приказу майора Дьюлы Вихароша выбросили белый флаг. Южнее горы Геллерт-Хедь сохранились отдельные очаги сопротивления, большинство немецких солдат отошли к Замковой горе. В XI округе к полудню бои практически прекратились, правда, один из советских джипов, водитель которого беззаботно вел машину в сторону площади Святого Имре, был подбит из немецкого гранатомета, очевидно, одним из солдат, решивших продолжать свою собственную войну.

В гостинице «Геллерт» командующий венгерской зенитной артиллерией полковник Йожеф Козма пояснил штабу 102-го зенитного дивизиона, что он рассматривает дальнейшее сопротивление или попытку прорыва бессмысленными. В полдень, совместными силами разоружив большинство немецких солдат, артиллеристы вывесили над зданием штаба дивизиона белый флаг, а вечером того же дня все отказавшиеся сдаться немецкие солдаты были уничтожены солдатами Козмы и советскими подразделениями в ходе рукопашного боя в подземных проходах. В 19.00 советские подразделения заняли госпиталь, оборудованный в часовне в скале (Сиклакапольна). К этому времени практически по всей Буде сопротивление было прекращено.