Оттенки зла - Эндрю Уилсон

– Ты сможешь посмотреть за ней полчаса? – спросила я шепотом Карло, когда мы приехали в Икод. – Я хочу сделать Розалинде сюрприз, купить ей что-нибудь в подарок. – Плохое настроение дочери позволяло мне отлучиться на полчаса и встретиться с Дэвисоном, хотя совесть и грызла меня из-за того, что использую это как предлог.

– Конечно, конечно, – согласилась Карло.

– Встретимся около Дерева. Уверена, его нетрудно будет найти.

Я вышла из автомобиля на центральную городскую площадь, осененную большой смоковницей и засаженной кустами лавра и мальвы. Рядом с нами остановилась машина с мужчинами. Когда я проходила мимо них, Гай Тревельян и профессор Уилбор учтиво прикоснулись к шляпам, а Руперт Мэйби отвернулся, сделав вид, что не заметил меня. Следуя указаниям Дэвисона, данным мне ранее, я поднялась по белокаменной лестнице, миновала церковь Сан-Маркос и, пройдя по улице Сан-Себастьян, свернула на улицу Сан-Агустин, где и стояла гостиница Дэвисона. Однако для конспирации я сначала прошлась по улице мимо монастыря Эспириту-Санто и вокруг квартала, после чего, убедившись, что за мной нет слежки, зашла в гостиницу.

В холле было темно: ставни на окнах закрыли, и свет поступал только из полуоткрытых дверей во внутренний дворик. Когда глаза привыкли к полутьме, я разглядела на стенах иконы, изображавшие святых и распятого Христа с терновым венцом на голове и окровавленным лбом. Воздух пропитался запахом ладана. В первое мгновение я подумала, что ошиблась дверью и вторглась в частную часовню. Я уже хотела выйти, когда услышала низкий голос, произнесший нечто нечленораздельное. Голос принадлежал миниатюрной сморщенной старухе во всем черном, которая сидела в кресле.

– Простите, я не говорю по-испански, – сказала я, подозревая, что старуха примет меня за слабоумную.

Она быстро и невнятно произнесла еще одну фразу, состоявшую из шипения, перемежавшегося непривычными для меня гласными звуками.

– Это hostal[32] Эспириту? – спросила я.

– Si, si, – ответила старуха, кивая и мерцая черными глазами в темноте. – Necessita usted una habitación?[33]

– Мне нужен мистер Артур Джонс. Он здесь? – Мой вопрос остался без ответа, и я медленно повторила имя: – Мистер Артур Джонс?

– Si, Señor Jones. Le conozco. Un caballero. Pero desafortunadamente Señor Jones no está aquí[34].

В конце концов после многократного повторения вопросов и интенсивной жестикуляции я поняла, что Дэвисон живет в этой гостинице, но сейчас вышел. Достав из сумочки лист бумаги, я написала ему записку, в которой сообщала, что приехала в Икод с группой туристов на пикник под Драконовым деревом. И попросила его выяснить через английских коллег некий важный вопрос, подчеркнув, что ответ желательно получить как можно скорее, поскольку меня могут арестовать за кражу жемчуга Дейзи Винниат. О своих умозаключениях относительно Гренвилла и о том, что я видела в Маль-Пэ, писать не стала, признавшись только, что первоначально основывалась на ложных суждениях и потому ошибалась в выводах. В сумочке у меня был и конверт, в который я вложила записку. Запечатав конверт и написав на нем имя Артура Джонса, я отдала его вдове Святого Духа[35].

Солнечный свет на улице ослепил меня, и мне пришлось на один миг опереться о стену гостиницы. На главную торговую улицу города я выходить не хотела, но в другом месте нашла кондитерскую, которая уже собиралась закрываться на обед. Я купила коробку маленьких пирожных для Розалинды и спросила бледную продавщицу, как пройти к Драконову дереву. Разговаривать на каком-либо языке мы не могли, но девушка не поленилась нарисовать на бумажной салфетке план городского центра. Следуя ему, я пробралась сквозь лабиринт улочек к площади, затем сквозь еще один лабиринт, западнее ее, и в конце концов вышла на улицу, ведущую к Дереву. Увидев его, я застыла. Дело было не только в том, что оно возвышалось над землей футов на сорок с лишним; оно дышало необыкновенным изяществом и благородством и было похоже на спящего великана. Наша группа сидела на подстилках под его обширной сенью.

– Мама! – закричала Розалинда, увидев меня. – Я сказала им, что нельзя без тебя начинать есть, но мужчины ответили, что умрут с голоду, если будут ждать.

– Конечно, не надо было ждать, – сказала я, присаживаясь к общему столу.

– Что вы хотели бы попробовать, дорогая? – спросила миссис Брендел. – «Таоро» снабдил нас очень щедро. Есть паштет, пирог, сколько угодно хлеба и вроде бы еще осталось что-то от цыпленка.

– О, спасибо. Немного паштета с хлебом – то, что надо.

Розалинда подвинулась, освободив место рядом с собой, и мы вчетвером – миссис Брендел, Карло, Розалинда и я – с удовольствием закусили в тени Дерева.

Теплый бриз овевал нас, а перед нами раскрывалась прекрасная панорама береговых холмов, террасами спускавшихся к морю и утопающих в зелени виноградников. Завязалась общая беседа о Драконовом дереве, его истории, связанных с ним мифах и его применении в медицине.

– Раньше на Тенерифе росло еще одно, даже более крупное драконово дерево, – сказал профессор Уилбор. – Согласно естествоиспытателю Александру фон Гумбольдту, посетившему остров в тысяча семьсот девяносто девятом году, оно было больше шестидесяти футов в высоту, а окружность его равнялась сорока пяти футам. Говорят – хотя верится в это с трудом, – что ему было шесть тысяч лет и что гуанчи выдолбили его ствол и устроили там святилище.

– А что с ним случилось? – спросила Хелен.

– Оно погибло в результате катастрофического наводнения тысяча восемьсот девяносто восьмого года.

– Не могу представить, чтобы здесь было наводнение, – обронила миссис Брендел.

– А между тем остров затапливало несколько раз, – заметил профессор. – Одно из самых мощных наводнений произошло в тысяча восемьсот двадцать шестом году. Остров захлестнула гигантская волна, по-видимому вызванная землетрясением в Атлантике, и смыла в море статую Богоматери в Канделярии[36].

– Ужас, – откликнулась миссис Брендел. – Я знаю, какой разрушительной силой обладает вода. Когда я…

– Скажите, – прервала ее Хелен Харт, – это та самая статуя, которую впоследствии якобы нашли два гуанча, что пасли коз?

– Да, – улыбнулся профессор. – Легенда гласит, что один молодой пастух бросил в нее камень и его руку парализовало. Тогда другой кинулся на нее с ножом, но поранил самого себя.