Десять стрел для одной - Анна и Сергей Литвиновы

– Рита, давай просто бросим его. И убежим! – дрожал Васин голос.

– Куда? – орала она в ответ. – До первого мента? Он все знает, он сдаст нас!

Раздрай в рядах гонителей. Что может быть лучше!

Полуянов попробовал разорвать веревку, что стянула запястья. Не выходило. А подняться? Голова кружилась отчаянно, но он все же смог повернуться на бок. Теперь аккуратно на четвереньки, и…

– Я кончаю его! – рявкнула Маргарита.

Лунный свет услужливо обозначил обломок кирпича в ее руках.

Она быстрым шагом двинулась к нему.

Полуянов замер, так и не успев приподняться. Откинул голову (жертва вроде как без сознания). Но едва Маргарита приблизилась, извернулся на пятой точке, изо всех сил ударил ее ногами чуть пониже коленных чашечек.

Амазонка ахнула, упала. Требовательно завопила:

– Вася, помоги!

Дима не стал ждать, какой выбор сделает горе-десантник. Влепил девице головой в живот.

Хотел добавить еще – ярость булькала, переполняла, – но вдруг услышал властный голос:

– Нт. Нт.

Удивленно обернулся. Что за фигура идет к нему быстрыми шагами? Страшная, в черном плаще. Смерть? Нет. Соседка. Слепоглухая. Ольга Черемисова.

– Пошла к черту! – истошно завопила Маргарита.

Ольга мимолетно обернулась в сторону дочери. Махнула в ее сторону рукой – словно брызги стряхивала. И Маргарита буквально взвыла от боли, начала извиваться на земле.

А Черемисова приблизилась к нему. Он только сейчас разглядел, что в руках у нее блестит нож. Инстинктивно отпрянул. Но губы женщины растянулись в улыбке:

– Дбр. Д-о-б-р-о.

– Вали отсюда! – истошно заорала Маргарита.

Мать в ее сторону и не обернулась.

Легко присела на корточки. Провела по Диминому телу рукой. Быстро нащупала веревку, что стягивала его запятья. Перерезала. Потом опустилась рядом с ним на колени. Взяла в ладони его лицо. Глаза в ярком лунном свете казались черными, страшными. А губы шептали:

– Нт. Нт. Пжт.

– Ненавижу тебя! – злобно выкрикнула Маргарита.

Она порывалась встать, но – удивительное дело! – не могла. Продолжала корчиться на земле. «Странно», – подумал Дима. Он, конечно, врезал ей от души – но был уверен: увечий не нанес. Не так воспитан, чтобы калечить женщин.

Черемисова, не обращая на дочь внимания, властно приказала:

– Вс. Сд!

Горе-десантник послушным козликом прискакал. Ольга схватила его за руку, распорядилась:

– Првд.

Начала быстро водить пальцами по его ладони.

И Василий, виновато кося глазом на журналиста, забормотал:

– Отпусти ее. Пожалуйста.

– Ваша дочь убийца, – холодно парировал Полуянов.

Черемисова взглянула на него пустыми глазами.

– Но она моя дочь.

Ее пальцы заплясали по Васиной руке еще быстрее:

– Лично тебе она не сделала зла.

– Неужели?! – взвился Полуянов.

– За девочку Вику Маргарита будет гореть в аду, – спокойно продолжала слепоглухая. – А Надю она не трогала.

Дима молчал.

Младшей Черемисовой наконец удалось подняться на четвереньки. Куда только делись вся надменность, уверенность, гонор? Подползла к нему – грязная, жалкая. Склонила, как побитая собака, голову. Забормотала:

– Я не травила ее. Клянусь!

Вася встал рядом, с мольбой прижал к груди руки:

– Я говорил вам уже! Мы не звери! Нас… нас просто в угол загнали.

– Тогда кто это сделал? – жестко спросил Полуянов.

Любовники растерянно переглянулись.

Маргарита откинула с лица прядь испачканных землей волос:

– Я сегодня весь день была в офисе. Четыре встречи. Два совещания.

– А я днем из дома вообще не выхожу! – отчаянно добавил Василий.

– И незачем им ее убивать, – сурово и почти разборчиво добавила старшая Черемисова. – Никакого резона нет. Но я могу тебе помочь.

Колдунья взяла Димину ладонь. Медленно и четко провела по ней пальцами.

САНТОРИНИ.

– Что это значит? – обернулся к ней Дима.

– Бл вдн. Клч.

– Было видение. Это ключ, – услужливо подсказал Василий.

И вдруг всхлипнул:

– Дим, ну, пожалуйста! Отпусти нас. Мы больше не будем.

– Вася! Не смей унижаться! – выкрикнула его возлюбленная.

– Пжлст, – с мольбой взглянула невидящими глазами слепоглухая.

Ситуация выглядела странно. Глухая ночь. Лес. Дима один против троих. Безоружен. Голова отчаянно кружится. Но именно они о чем-то его умоляют.

«Что я их, сейчас в полицию поведу?» – усмехнулся он про себя.

Черт с ними. Сами попадутся. Да и другие дела у него имелись. Гораздо, гораздо более важные.

* * *

Дома Дмитрий оказался к трем ночи. Голова трещала, в затылок стреляло, будто из пулемета.

Первым делом он позвонил в больничную справочную. Сонный голос отозвался: состояние пациентки Митрофановой средней тяжести. Дима из последних сил улыбнулся. Средняя тяжесть – ерунда, мелочь. Совсем не то, что крайне тяжелое (как сказали накануне вечером). Значит, Надюшка выберется. И можно чуть сбавить накал тревоги о ней. Не мчаться прямо сейчас в больницу, не рыскать по столице в поисках самого лучшего врача-гепатолога. Его долг – в другом. Нужно найти и обезвредить того, кто все это с Надей сотворил.

Дима не верил в предсказания.

И тем более не верил Черемисовой. Слепоглухая уже пыталась пустить его по ложному следу. С легкостью оговорила бросившего ее Ивана Ивановича. Лихо врала, что у Маргариты единственный любовник – работа. Да и сегодня она спасала дочь. Тут в отчаянии что угодно предскажешь.

Однако слово «Санторини» могло и вправду оказаться ключевым.

Потому что Полуянов прекрасно помнил, когда его слышал.

Совсем недавно, вчера днем, когда отравили Митрофанову, он звонил ее сестре Анжелике. И та ответила, что находится на сем прекраснейшем островке. Пьет с раннего утра кампари вперемешку с шампанским. Голос возбужденный. Веселый до неестественности. Его тогда еще резануло. Не то, что спиртное употребляет с утра (это у богачей дело обычное). Смутили гудки, бившие в ухо, прежде чем дамочка взяла трубку. Были они нашенские, обычные. А не объемные, как в роуминге. Но тогда Дима этому факту значения не придал. Увлекся теорией, что Надю отравила Маргарита.

Но сейчас у него оставалась единственная подозреваемая. Анжелика Рыбакова.