Ты моя, девочка! - Лена Голд

Я слышу громкие стуки каблуков девушки — она приближается ко мне. Что задумала? Чувствую запах её парфюма. Блондинка совсем близко.

— Эй, — врезает мне пощёчину, от чего вздрагиваю от неожиданности и боли. — Очухалась?

Она улыбается. То ли нравится ей, как я сижу на полу обессиленная. То ли поиздеваться надумала. Ну и пусть…

— В сторону от неё отойди! — угрожающим тоном орёт мужик и в мою сторону приближается.

Девушка сразу подчиняется. Бросает на меня злобный взгляд, поднимается. Старик наклоняется, но я отворачиваюсь. Не хочу его видеть, смотреть. Убийца! Столько жизней угробил!

— На меня смотри, — он двумя пальцами поднимает мой подбородок, вынуждает, заставляет смотреть ему в глаза. И я смотрю! Что он мне сделает? Снова бить будет или своим прикажет? Убьёт? — Знаешь… Он наплевал на твою мать также, как и на отца родного. Отменил свадьбу с моей дочерью…

Сжимает мой подбородок до боли. Я слышу скрип его зубов — он в ярости.

Значит, та девушка его дочь? И он угрожал Алексу, дабы он на его дочери поженился?!

Я, дура!

Ведь Гордеев говорил, что она для него никто! Но утром мог же предупредить, что план у них есть?!

— Причём тут моя мать? — выплёвываю, удерживая его бешеный взгляд.

— Я хотел её убить, но твой придурок с ментами договорился! — ещё сильнее подбородок сжимает, — Пришлось бежать… А сейчас, — он резко меня толкает и поднимается. Голова больно об стену ударяется. — Посмотрим, чем он пожертвует ради тебя.

В глазах темнеет от удара. Но мне плевать. Алекс мой! И он придёт! Я не поверила ему, его словам. Не нужно было идти в тот чёртов ресторан! Я, тупая, пошла на провокационные сообщения этого ненормального, а потом, ещё и сучке психованной поверила.

Глупая!

Да, Алекс много врал. Издевался над моими чувствами, из-за чего я и на этот раз решила, что он лжёт. Но, нет! Между нами много недосказанности. Недоверия. Но я обещаю, любимый: если ты приедёшь за мной, и мы сумеем выйти из этой чёртовой передряги живыми, то я больше никогда не буду сомневаться в твоей любви!

НИ — КОГ — ДА!!!

— Придёт… Он придёт! — уверенно произношу, утыкаясь носом в свои колени. — И тогда вам не жить!

Блондинка смеётся, а старик напрягается. Какие-то крики доносятся снаружи, и я чувствую — Алекс пришёл.

— Я посмотрю, — говорит мужчина, до сих пор у двери стоявший. — Вы не выходите!

Бывшая секретарша Алекса поправляет свою одежду. Нервно на свой телефон смотрит, ногти кусая. Она нервничает.

— Я… Я пойду, — бормочит она, сумку на плечо надевая. — Не хочу, чтобы он меня здесь видел.

Я смеюсь.

Хохочу как сумасшедшая, не отрывая от неё взгляда. Старик странно пялится, и она — тоже.

Дверь открывается с грохотом, на что все вздрагиваем.

— Он один, — говорит рыжий мужчина, который с нами был внутри.

Девушка бледнеет на глазах. А старик рукой за пояс тянется, и я замечаю там оружие. О, Боже…

Алекс заходит во внутрь уверенными шагами. Какие-то папки на руках. На меня не смотрит, а куда-то за мою спину. В пустоту. В глазах огонёк. Огонёк ярости и бешенства. Одна рука в крови и губа разбита.

— Ты же в курсе, что живым отсюда не выйдешь? — рычит Алекс, не отрывая взгляда от старика… Девушка медленными шагами, совсем незаметно, пытается проскользнуть к двери. Но Гордеев, схватив её за руку, толкает в угол помещения. — Ты тоже отсюда не выйдешь, сучка!

Алекс

— Стоять! — чувствую дуло пистолета у себя на затылке, — Тихо, Гордеев. Не спеши.

Плавно поворачиваюсь, скрипя зубами. Просто убить всех подряд хочется и плевать, что будет дальше. Совесть изнутри грызёт, Женя из-за меня столько всего пережила…

— Отлично, — мужик прячет пистолет за пояс и на меня внимательно смотрит, — Всё хорошо. Но зря ты так спешишь. Нужно друзьям доверять.

— Когда на кону смысл жизни, тогда насрать на всё. А когда умышленно подставляют, тогда втройне. — я понимаю, он — человек майора. Тот самый капитан.

— Я не тупой. Понимаю. — тот смотрит мне за спину, видимо, что-то заметил. — Всё. Спектакль закончен. Он без оружия. Все по местам. — твёрдо произносит.

Доносится шорох со всех сторон. В темноте хрен заметишь кого-то. За каждым кустом спрятались люди Анашкина, такие же ненормальные, как и он сам.

— Сука, — рычу от злости, нетерпится Женьку увидеть. — Как она?

— Не волнуйся. С ней всё хорошо, — уверяет, — Я Тимур. Пойдём.

Он идёт впереди, к машине. Открывает дверь и достаёт из бардачка папку.

— Тимофей, мать твою! — понимаю, что это для игры. Там документы фальшивые. Я даже в кабинете не взглянул на них.

— Подыграй, — говорит, врезая кулаком в челюсть. — Тварь!

Бьёт несильно, но ощутимо. Во рту вкус крови. Отшатываюсь от него. Слышу позади хохот. Вытираю тыльной стороной ладони рот — губу разбил.

Тимур толкает меня вперёд. Открывает дверь помещения. Захожу внутрь и на секунду замираю, встретившись взглядом с Женей, сидевшей на бетонном полу. Заплаканные глаза, косметика размазанная по всему лицу.

Чувствую как Алла, сука, проскользнуть мимо хочет, но не сегодня. Ни Анашкин, ни эта тварь отсюда не выйдут живыми, либо же выйдут, но только в наручниках.

— Другом себя называл… — рычу от злости, сжимая в руках папку, — Ради этого?

Он смотрит на меня, как баба, которая облизывает губы, увидев мужика с полным портмоне.

— А ты ради неё, — кивает на Женю, — Готов отдать всё, чего ты добился за рубежом? Больше десяти лет?

— Готов. Но ты уверен, что выйдешь отсюда живым? — усмехаясь. — Я же тебя прикончу! За маму! За отца, которого ты подставил! За нашего малыша! Я же тебя убью, сука!

Старик отшатывается. Делает шаг назад, сжимая в руках пистолет.

— А ты? — смотрю на секретаршу, которая всхлипывает, трясётся от страха в углу. — Какого хрена, Алла? До чего ты опустилась, что с этим долбаным психом объединилась?

— Ты… Ты… Меня бросил! Из-за неё! А я отомстила! — дрожащим голосом объявляет она. Смешно. — Я тебя любила!

Поворачиваюсь к Женьке, замечаю, как руки в кулаки сжимает. Она не отводит глаза от меня. Моя девочка.

Ревнивая. Влюблённая. Девочка.

Не понимает, что эта дрянь — Алла, для меня никто. И никакого значения не имеет.

— Я тебя трахал за деньги! — не сдерживаю ярости. — За деньги! Ты понимаешь? Ты — шлюха! А её… — делаю короткую паузу, — Её люблю. Ты сделала такую огромную ошибку, что, поверь мне, сегодня твой последний день на свободе.