Мое непослушное сердце - Сьюзен Элизабет Филлипс

Лили спокойно отпила кофе и сказала:

— Когда-то я расследовала преступления.

Молли хотела было промолчать и оставить уловку Лили без последствия, но все же решила раскрыть секрет:

— Это Лили Шерман, мистер Дженнер. Знаменитая актриса.

Лайам выпрямился и, уже более внимательно присмотревшись к Лили, пробормотал:

— Тот дурацкий постер… Теперь я помню. На вас был желтый купальник-бикини.

— Да, верно, но дни постеров для меня определенно миновали.

— И слава Богу. Снимок был просто непристойным.

Изумление Лили сменилось негодованием:

— В нем ничего непристойного не было!

Густые брови художника снова сошлись.

— Непристойно закрывать такое тело чем бы то ни было.

Вам следовало ходить обнаженной.

— Я в столовую, — буркнул Кевин.

Даже тройка диких коней не могла утащить Молли с кухни, и она поставила перед постояльцами оладьи.

— Обнаженной? — Чашка Лили громко стукнула о блюдце. — Ни за какие деньги! Однажды мне предлагали целое состояние за снимки для «Плейбоя», но я отказалась.

— Какое отношение имеет к этому «Плейбой»? Я говорю об искусстве, а не о развлечениях, — бросил Лайам, принимаясь за оладьи, — Превосходный завтрак, Молли. Бросьте это заведение и приходите ко мне готовить.

— Видите ли, я вообще-то не кухарка, а писательница.

— Ах да, детские книги! — Его вилка замерла в воздухе. — Я сам подумывал написать книгу для детей. — Ловко подцепив оладью с тарелки Лили, Дженнер добавил:

— Возможно, мои идеи не найдут признания.

— Особенно если эти идеи имеют отношение к обнаженной натуре, — усмехнулась Лили.

Молли рассмеялась.

Дженнер обжег ее уничтожающим взглядом.

— Простите. — Молли закусила губу, но, не выдержав, совершенно неприлично фыркнула.

Лицо Дженнера еще больше омрачилось.

Молли хотела было снова извиниться, но вовремя разглядела легкую дрожь в уголках его губ. Итак, Лайам Дженнер не такой брюзга, каким притворяется. Черт побери, да тут с каждой минутой становится интереснее и интереснее!

Лайам ткнул пальцем в полупустую кружку Лили.

— Можете взять это с собой. И остатки завтрака тоже.

Нам нужно идти.

— Я никогда не обещала позировать для вас. Вы мне не нравитесь.

— Мало ли что. Я вообще никому не нравлюсь. Вы, разумеется, будете мне позировать. Да люди в очередь становятся, чтобы добиться такой чести! — саркастически воскликнул он.

— Рисуйте Молли. Посмотрите только, какие у нее глаза!

Дженнер воззрился на Молли. Та смущенно покраснела.

— Действительно, необычные, — согласился он. — Поразительное лицо, но слишком молодое, чтобы воплотить в себе истинное понимание смысла жизни.

— Эй, нечего говорить обо мне так, словно я в сотне миль отсюда!

Дженнер приподнял темную бровь и перевел взгляд на Лили:

— Дело во мне, или вы так упрямы от природы?

— Вовсе я не упряма. Просто защищаю вашу репутацию художника. Будь мне двадцать, я, возможно, и согласилась бы, но…

— Но с чего это мне вдруг взбрело бы рисовать вас в двадцать лет? — с искренним недоумением осведомился он.

— О, думаю, это очевидно, — беспечно бросила Лили.

Лайам всмотрелся в нее, очевидно, начиная что-то понимать.

— Ну конечно, — покачал он головой. — Наша национальная одержимость похуданием. По-моему, в вашем возрасте поздновато увлекаться подобными вещами, не находите?

Лили, нацепив на лицо сияющую улыбку, поднялась и шагнула к двери.

— Вы правы. Спасибо за завтрак, Молли. Прощайте, мистер Дженнер.

Художник проводил ее взглядом. Молли тихо вздохнула.

Интересно, заметил он, как напряжены плечи Лили и как скованно она держится?

Сама она ничего не сказала и отошла, позволяя Дженнеру спокойно допить кофе. Наконец он собрал тарелки и отнес в раковину.

— Давно я не ел таких оладий. Лучшие в мире. Сколько я вам должен?

— Должны?

— Не даром же вы всех кормите! Это коммерческое предприятие, — напомнил он.

— Да, но вы у меня в гостях. Я рада, что вам понравилось.

— Весьма признателен. — Он повернулся к двери.

— Мистер Дженнер!

— Просто Лайам.

Молли улыбнулась:

— Приходите завтракать, когда пожелаете. Если не хотите ни с кем встречаться, можете выйти через кухонную дверь.

Лайам нерешительно кивнул:

— Спасибо. Вполне возможно, я так и сделаю.

— Подойди ближе к воде, Дафна, — попросил Бенни. — Честное слово, я тебя не забрызгаю.

Дафна устраивает беспорядок

— Как насчет новой книги? Есть идеи? — поинтересовалась на следующий день по телефону Фэб.

Не слишком приятная тема, но, поскольку последние десять минут Молли как могла отбивалась от бесцеремонных расспросов Курицы Силии о Кевине, особенно выбирать было не из чего. Сестру хлебом не корми — только дай выпытать что-нибудь об их отношениях.

— Кое-какие появились. Но помни, что «Дафна летит кувырком» — первая книга из трех, на которые у меня контракт с издательством. «Бердкейдж» не примет ни одной рукописи, пока я не внесу исправления в предыдущую.

Совсем ни к чему объяснять сестре, что она и не думала приниматься за исправления, хотя после завтрака взяла машину у Кевина и съездила в город за принадлежностями для рисования.

— «ЗДЗА» — просто шуты.

— Но не слишком забавные, к сожалению. У меня тут нет телевизора. Они снова возникали?

— Вчера вечером. Законопроект о правах сексуальных меньшинств вызвал очередную волну их негодования. — Фэб замолчала, очевидно, не решаясь продолжать. Дурной знак. — Молли, они снова упоминали о Дафне.

— Невероятно! Зачем это им? Можно подумать, я маститый автор с кучей толстых книг.

— Это Чикаго, а ты жена самого известного в городе куотербека. Активисты организации бессовестно пользуются этим, чтобы получить побольше экранного времени. Кстати, ты все еще жена Кевина, верно?

Молли вовсе не улыбалось снова ввязываться в дискуссию по этому предмету.

— Пока. И напомни мне в следующий раз поискать более отважного издателя, — сказала она и тут же пожалела о своей несдержанности. В конце концов, стойкость требуется не только ее издателю. Не мешало бы вспомнить о неоплаченных счетах.