Авантюрист - Габриэль Мариус

— Я слышал, как хрустнули мои позвонки, — мягко проговорил он. — Мне показалось, что в мозг впилась тысяча игл. Ноги онемели. Несколько дней после этого я с трудом передвигался и мучился от жутких головных болей.

— Отец Дин, — ласково произнесла Бианчи, — мы ничуть не сомневаемся в том, что это нападение на вас было серьезным. Вы говорили с миссис Флорио об этом инциденте?

— Немного, — ответил он. — Она сразу же пришла в бешенство, и мне даже пришлось ее успокаивать. Правда, я ее предупредил.

— О чем? — спросил Рейган.

— Я предупредил ее, чтобы она остерегалась своего мужа, что это чрезвычайно опасный человек. — Рука отца Тима дрогнула, и он был вынужден поставить бокал на стол, чтобы не расплескать. — Я никогда не перестану себя упрекать, что не проявил тогда должной настойчивости, что я не… — Священник замолк, не в силах продолжать, его глаза наполнились слезами.

Кажется, это тронуло даже Рейгана.

— Успокойтесь, отец, — сказал он. — Вам не в чем себя упрекнуть, вы абсолютно ни в чем не виноваты.

Священнику наконец удалось справиться со своими эмоциями.

— Мне следовало бы видеть, что приближается трагическая развязка, — сказал он. — Это была ужасная семья. Противоречия между супругами были настолько острыми, что их нельзя было разрешить никаким способом. Я верю, что когда-то Барбара и Майкл действительно любили друг друга. И хотели быть девочкам хорошими родителями. Но вся беда состояла в том, что Барбара была богата и, следовательно, властвовала над финансами, а Майкл зато властвовал в эмоциональном отношении. И ни один не уступал ни миллиметра своей власти. И никто из них не получил желаемого. Единственное, в чем они преуспели, так это в разрушении семьи.

— Обстановка в семье всегда была напряженной?

— Невероятно. Даже после того как они разъехались. Тот факт, что Тереза оказалась трудным ребенком не смог их примирить.

— У нее были проблемы?

— Мягко говоря, да, — горестно произнес отец Тим.

— Лгунья и поджигательница?

— Дело в том, что детство Терезы счастливым никак не назовешь. — Он встретился взглядом с Рейганом. — Я знаю, вы считаете, что пожар в спальне матери устроила Тереза.

— Разве? — спокойно произнес Рейган.

— К этому выводу вы пришли, учитывая предыдущие случаи поджогов. Но я умоляю вас принять во внимание то обстоятельство, что пожар в машине пли сжигание кукол — это одно, а поджог дома ради того, чтобы убить приемную мать — уже совсем другое.

— Попятно, — сказала Бианчи. — Имеется определенное предположение, что со стороны мистера Флорио девочкам угрожала опасность. Потому что они якобы мешали ему овладеть капиталом.

— Майкл — алчный человек, — помолчав, произнес отец Тим. — Важнее денег для него в этом мире ничего не существовало. По-видимому, он мучился комплексом неполноценности, а единственным средством повысить собственную значимость были деньги. В известной степени это и было основой его конфликта с Барбарой. Но как отец… — Священник покачал головой. — Растить двух дочерей, да еще приемных, в такой нездоровой семье было ужасно, ужасно трудно. Следует признать, что родителем он был много лучшим, чем Барбара. Много лучшим. Я даже уговаривал Барбару позволить ему проводить с детьми больше времени, может быть, даже оформить временную опеку.

— Вы? Уговаривали ее отдать детей этому безбожнику?

— Они учились в католической школе, получали здоровое религиозное образование. И очень хотели жить не с Барбарой, а с отцом. Ей в это время было не до детей, я это видел. Почти алкоголичка плюс таблетки, которые она глотала дюжинами. Можете себе представить, что это была за мать. Но она даже обсуждать этот вопрос отказывалась. — Отец Тим покачал головой. — А он был любящим, заботливым отцом, готовым сделать для них все. Все, что угодно.

— Возможно, и они тоже могли сделать для него все, что угодно? — предположила Бианчи негромким голосом.

Поняв примерно через секунду, куда она клонит, отец Тим поморщился.

— Пожар мог, конечно, возникнуть из-за неосторожного обращения с огнем, или это была шалость, закончившаяся катастрофой. В таком случае можно, конечно, обсуждать и причастность Терезы, хотя мое сердце ни в каком виде эту версию не принимает.

— Отец, вы сказали, что ее родители постоянно находились в состоянии войны. Так вот, нельзя ли этот щедрый дар, который миссис Флорио намеревалась презентовать церкви, рассматривать как стратегическое ядерное оружие? Я хочу сказать, нельзя ли считать, что эти пожертвования были направлены в первую очередь против Майкла Флорио?

— Нет, детектив Бианчи, — твердо произнес отец Тим, — это не так. Я подразумевал только то, что в этой семье имело место трагическое расхождение во взглядах. Корень проблемы состоял в том, что Барбара поклонялась Богу, а Майкл поклонялся деньгам. Бог и золотой телец под одной крышей существовать не могут. Вот почему Барбара должна была умереть Она не сдавалась, не хотела предавать свою церковь, но и Майкл тоже не сдавался. Печально, но он оказался в этой войне сильнее. А когда вы называете ее дар церкви оружием, то рассуждаете примерно так же, как и Майкл Флорио.

— Отец, я просто пытаюсь рассуждать логически.

— Он обрек ее на мученичество, — настойчиво проговорил священник.

— Но и она тоже намеревалась обречь его на мученичество, верно?

Отец Тим расстроился.

— Детектив, вы путаете очень важные понятия. Да, действительно, потерпев финансовый крах, Майкл, возможно, и страдал бы. Но это не есть мученичество. Единственным преступлением Барбары была преданность церкви, и ее за это сожгли заживо. Вот настоящее мученичество.

Рейган снова заскучал. Чтобы обратить внимание своей напарницы, он откашлялся и вскинул брови. Бианчи вздохнула. Оказывается, современным отец Тим был только внешне, а внутри — чистый догматик, для которого полутонов не существовало. Только черное и белое. Она же была уверена, что правда лежит где-то посередине.

— Вы были очень откровенны, отец Тим, большое спасибо. Я думаю, у нас больше нет вопросов? — Она посмотрела на Рейгана.

— Пока нет, — ответил тот.

Детективы поднялись и сердечно пожали руку отцу Тиму. Он смотрел им вслед, чувствуя тяжесть на сердце от мрачных воспоминаний, которые пробудил этот разговор.

У выхода Карла Бианчи неожиданно обернулась и направилась к отцу Тиму. Он вежливо поднялся ей навстречу. По дороге она снимала колпачок со своей ручки.

— Извините, я совсем забыла. Эта фраза из стихотворения Йетса, что-то о пороке. Будьте любезны, повторите ее.

— Порок неистовый и необузданный, — сказал он.

— Порок неистовый и необузданный, — повторила Бианчи, записывая. — Спасибо. Мне это поправилось. Хочу запомнить. — Она улыбнулась отцу Тиму и пошла к двери.