Этот дождь решает всё - Валерия Савельева

Я надеялась, что эта встреча поможет поступить правильно. И я не ошиблась.

Саймон опоздал почти на пять минут. Подошел ко мне, внимательно изучая. Без зонта, настоящий. Высокий, темноволосый – совсем как на фотографиях. Только аура от него исходила мрачная, тяжелая. Возможно, все дело было в глазах – темно-карие, они смотрели так пристально и пронзительно, что после каждого взгляда хотелось повести плечами, сбрасывая неприятное оцепенение. Но я держалась. Ведь это Саймон! Черт возьми, он столько раз поднимал мне настроение!

– Привет, – первой подала голос я, улыбаясь.

– Вот и встретились. – Саймон кивнул.

– Ага.

Я надеялась, он скажет что-нибудь еще, напомнит о том случае летом, о дожде или хотя бы улыбнется. Но Саймон молча стоял напротив и сверлил меня взглядом.

– Узнаешь это место? – Я все же передернула плечами, задавая самый волнующий вопрос из всех возможных. Подошла к парапету, облокотилась на него, вновь глубоко вздыхая.

– Обычная набережная. – Саймон подошел, останавливаясь рядом и тоже опираясь о каменные перила. – Такие есть почти в каждом городе на побережье.

– Ну, так-то да…

Не помнит? Хотя откуда бы ему помнить конкретное место? Лучше бы рассказала саму историю, напомнила про пекарню, про вишневые слойки. Точно, их-то он никак не мог забыть.

Было неуютно. Мы стояли на месте, которое значило для меня бесконечно много, и молчали. Я мысленно уже несколько месяцев цитировала слова «парня с зонтиком», а он просто… забыл? Для разных людей одно и то же событие может иметь разный смысл. Для меня это было окончание старой жизни и начало новой, а Саймон… просто угостил тогда булочкой плачущую девушку?

– Как тебя зовут на самом деле? Ты обещал рассказать, помнишь? – я вновь прервала тишину. – Сергей? Степан? Симон?

– Семен, – отозвался он, поворачивая голову ко мне. – Это же логично. Саймон – Семен. Кроу – Воронов.

Все в нем было бесконечно мрачным, даже одежда готически-черная: водолазка, джинсы, куртка – ни единого яркого пятна. Вот уж точно говорящая фамилия, Воронов, который чернее вороньего крыла. Так и кажется, что сейчас вспрыгнет на парапет, обернется птицей и улетит. Воронья Мэри Поппинс.

– Почему же в сети отказывался сказать? – я улыбнулась собственным мыслям.

– Интрига должна быть.

Вновь я повела плечами, стряхивая его взгляд. Больше не могла держаться, ощущение обволакивало и затягивало, как липкая паутина. От него было тяжело двигаться, сложно дышать. Может, если глаза закрыть краем зонта…

– В тебе и так много интриги. Дождь, зонт…

– Ты о фотке? – Он хмыкнул. – Ага, классная.

– Неплохая. – Но я имела в виду совсем не фотографию.

Разговор не клеился. Мы с трудом перебрасывались фразами, будто играли в настольный теннис, но постоянно промахивались. Саймон… Семен кидал мне шарик, но тот улетал в мир за моей спиной; я бежала за ним, поднимала, обдувала, пыталась правильно подать, но обязательно отбивала слишком слабо или вообще не попадала по нему. То ли мячик бракованный, то ли мы плохие игроки.

Мы бродили по набережной в метре друг от друга, и в какой-то момент я начала задумываться: как мы общались? А так ли хороши были наши разговоры в сети? Почему они поднимали мне настроение? До дрожи в пальцах хотелось достать телефон и пролистать историю, но я удерживала себя, напоминала, что знаю ее и так. Мои долгие жалобы и его короткие, ничего не значащие фразы. И частое «Саймон говорит», которое почему-то приводило меня в восторг. Все.

Эйфорию же вызывали воспоминания. Тот ливень, набережная и ярко-красный зонт. Такой же, как у Семена на аватарке. Я упивалась этим единственным днем, утопала в нем, но…

– Пойдем вон туда? Направо, – позвала я, сворачивая в названную сторону.

– Как скажешь.

Он покорно поплелся следом, горбясь и шаркая. Зажатый и очень-очень тихий. Я сглотнула, быстрее устремляясь в сторону заветной пекарни Марины.

– Куда мы? – Семен сам подал голос, когда мы почти подошли к крыльцу.

Я воспрянула. Господи, узнал? Значит, я зря переживала, что этот парень совсем не похож на того наглеца, который повстречался мне в дождь. Правильно, невозможно было заблуждаться столько времени. Саймон – это «парень с зонтиком». И точка.

– В пекарню, – отозвалась я, просияв.

– Ааа…

К дверям я подскочила почти в эйфории. Сейчас, сейчас…

– Странное место, – пробормотал Семен.

Я резко обернулась. Присмотрелась к нему.

– Саймон, – начала по привычке, – а тебе знакомо это место?

Он вновь уставился на меня. Пристальным, липким, противным взглядом, от которого мурашки пробегали по телу. Саймон говорит… Саймон не говорит, он молчит.

– Вечер, дождь, красный зонт, вишневые слойки? – продолжала я. – Девушка на скамейке? Слова о маяках и проводниках?

– О чем ты? – наконец, выдал он. – Я в другой части города живу. Здесь никогда не был.

Сердце упало. Последняя ниточка к яркому воспоминанию оборвалась. Я ошиблась, это другой человек.

– То есть мы никогда раньше не встречались?

– Нет. И чего? – изумился он.

– А почему тогда ты добавился ко мне летом?

– Ты ржачная девчонка.

– Ясно.

С каждым мгновением, фразой, словом я все больше понимала, как заблуждалась. Увидела на фото парня с зонтом и прониклась, решила, что случилось чудо. А ведь чудес не бывает.

Но в жизни, как и в городе, легко можно найтись.

И разве тот день не был чудом?

– Сколько тебе лет, Саймон? – спросила я.

Видимо, было во мне что-то мрачное, такое, что перебило даже черную ауру самого парня. Он сжался еще сильнее и без возражений и «интриг» ответил:

– Семнадцать.

– Взросло выглядишь на фото, – хмыкнула я, качая головой.

– Все так говорят. Мне алкоголь спокойно продают без паспорта.

Какая все-таки ирония. Вот и встретились два потерянных одиночества. Здравствуй, Саймон, ты вовсе не тот парень, о котором я думала, зато ты почти полгода терпел мои жалобы и нытье. Я верила, что ты самоуверенный, ехидный, запавший в память тип, который поддерживает беднягу из интереса. Он в ответе за ту, кого приручил всего парой фраз. Не приручил, конечно, но… запомнился, сделал свои слова залогом моего успеха. Подарил мне их. Я вздохнула, снова поднимая взгляд на Семена. А вот же! Вместо настоящего «парня с зонтиком» настроение мне поднимал пугающий готический подросток с пристальным взглядом почти черных глаз. Слишком высокий, слишком мрачный, слишком взрослый. Обладатель замечательного ярко-красного зонта, но не того… Потерянный мальчишка, которому тоже на помешало бы найти подходящий маяк.