Сотвори себе поддержку - Маруся Светлова

Там, внизу, пока Брошенная Душа летала, она видела, как живут эти бездушные, мертвые люди.

Она увидела, как ссорятся, бестолково и упрямо, не уступая друг другу, взрослая женщина со своей пожилой матерью. Ссорятся просто потому, что не хотят слышать друг друга, не хотят уступать, и нет в их сердцах принятия и любви.

— А я тебе говорила — возьми коричневую сумку, — говорила женщина матери ровным каким-то бездушным голосом. — А ты уперлась — пакет возьму, пакет…

— Потому что мне в пакете удобнее нести, — говорила мать дочери тусклым голосом, видно было, что давно они уже так друг с другом разговаривают, как роботы, каждый из которых остается в своей программе.

— А коричневая сумка удобнее и вместительнее, — так же равнодушно, просто чтобы что-то сказать, говорила женщина…

— Зато пакет легче…

— А сумка прочнее…

— Зато в пакет больше влезает…

— А сумку нести удобнее…

И Брошенная Душа помчалась дальше, удивленная бессмысленным этим, безжизненным разговором. Испуганная тем, что ни в одной из этих женщин не было любви и принятия. И — доброты. И — душевности. И были они, как зомби. Правильные, упертые в свою правоту — и бездушные.

А дальше… Молодая девушка, чем-то похожая на ее девочку, шла с заносчивым видом впереди, а за ней, еле успевая на нетвердых еще ножках, шла малюсенькая, вся в белых кудряшках, как ангелочек, девочка и плакала отчаянно, как могут плакать в своем горе только брошенные дети с открытыми сердцами. И недовольная ее мама, с мертвым каким-то, застывшим, жестким выражением лица, говорила ей, даже не оборачиваясь:

— Иди, иди, нечего орать… Разоралась она… Сейчас по заднице надаю — не так заорешь…

И Брошенная Душа помчалась дальше от этой такой еще молодой, но уже мертвой и бездушной матери. И страшно ей было, — что мать такая молодая — и уже мертвая. И страшно ей было за маленькую, в белых кудряшках девочку, которая уж точно — скоро тоже станет мертвой и бесчувственной. И нелюбящей. И выбросит свою душу за ненадобностью.

А дальше… Целая группа парней и девушек сидели в сквере на скамейках, забравшись на них прямо с ногами, и пили пиво. И пили они его много и тупо и бессмысленно как-то, перебрасываясь какими-то пустыми фразами:

— Ну, а он?…

— А он говорит…

— А ты чего?…

— А я ему говорю…

— Ну, дела…

— А он?…

— А он говорит…

— А ты?…

— А я ему говорю…

— Ну, дела…

И не было в их разговорах ни интереса, ни души, ни человеческого общения. Так — наливались пивом от нечего делать. И было их таких — много. Там и тут, вдоль аллеи, сидели или стояли эти пивные группы. И безжизненные свои разговоры вели. И где-то слышался смех, где-то — ругательства. И не было в этом света. Не было никакой души. И никакого смысла.

А душа летела дальше.

И нигде, нигде не видела, не находила своей девочки…

…Брошенная Душа все летала и летала, и устала летать. И крылышки ее уже устали порхать.

Она опустилась на карниз станции метро, на которой роились, жужжали — только ветерок ходил от их прозрачных крылышек — сотни, тысячи душ… Здесь собирались потерянные и брошенные души в надежде увидеть, найти свое тело, возвращающееся с работы.

И слышалось только:

— Не ваше это тело пошло — вы говорили, ищете мужчину, потерянного такого, холодного…

— Нет, не мой это мужчина… — сказала Душа, Ищущая Тело Потерянного Холодного Мужчины. — Мой был стройный, подтянутый, здоровый образ жизни вел, по утрам бегал… А этот распущенный какой-то, с брюшком…

— Здоровый образ жизни, — строгим голосом сказала Категоричная Душа, сидящая выше всех и осматривающая все с высоты своего положения. — Это они когда с душой живут в согласии — тогда здоровый образ жизни ведут. А когда душа не на месте, тут же начинают пить, курить, обжираться… Здоровое питание — это когда они с душами советуются, а если жить без души, то можно и жрать что попало, и срать, где попало…

Души возмущенно переглянулись, удивленные категоричностью Категоричной Души. Совсем не свойственна была душам критика, непринятие и осуждение. Потому что были души любовью, Божественным светом. И могли только высвечивать и показывать человеку то, что ему важно. Но, видно, наболело уже на душе Категоричной Души. И души не стали ей возражать и одергивать ее. Да и нечего ей было возразить, ведь, по сути, права она была…

— Вы, конечно, правы, — мягким голосом произнесла одна из душ, — моя женщина, в которой я жила, была здоровой, жизнерадостной, веселой. А потом, когда повстречался на ее пути бездушный подлец и испытала она сильное разочарование в людях и в своей любви, — закрыла она свое сердце и от меня отказалась. И вот как стала она жить с закрытым сердцем, так и стала объедаться. Просто жор на нее напал. Все ест, ест, ест — никак наесться не может. Растолстела ужас как. И на диеты пыталась садиться, и к врачам ходила, а толку никакого. Только диета закончится — она опять вес набирает. И как она этому удивлялась!.. Но, сами подумайте, а что в этом удивительного? А ничего удивительного, — если человек живет без души, если в его сердце и в его жизни нет любви — нужно же это чем-то компенсировать? Вот и начинает тело есть что попало в больших количествах… Вот поэтому… — душа посмотрела вниз, на тела, и души тоже посмотрели вниз, на тела, — у них и тела такие негармоничные. Потому что живут они негармонично. Без согласия с душой…

Души помолчали, и опять только слышны были в тишине легкие их, соболезнующие вздохи. Потому что жалко им было тела эти, одинокие и бездушные, которые были обречены на болезни. Ведь не может тело быть здоровым и гармоничным, когда оно уже разрушено и негармонично, потому что самой важной, центральной его части — души — в нем нет!

А Категоричная Душа, как будто бы только сейчас осознав всю свою категоричность, сказала извинительно:

— Вы меня простите за категоричность, даже за грубость, конечно же, не дело душе осуждать да критиковать, потому что душа есть любовь. Да только так обидно иногда становится, что они, тела эти несчастные, неудовлетворенные, бродят там, заблудившиеся по жизни, такими тяжелыми, негармоничными жизнями живут, как мертвые — не чувствующие и одинокие, а мы тут сидим и помочь не можем, и сами пропадаем. Потому что — какая же это душа, когда ей любить некого? Что же это за душа, когда ей светить некому? Вот и срываюсь я иногда в категоричность и осуждение… Боюсь, если так дальше пойдет, вообще нормальной душой быть разучусь…

Категоричная Душа замолчала, потом уже более мягко сказала Душе, Ищущей Тело Потерянного Холодного Мужчины:

— Может это и есть ваше тело мужчины, только опущенное уже, нездоровое, с пивным животом…

Душа, Ищущая Тело Мужчины, с каким-то ужасом посмотрела вниз, на удаляющееся в толпе тело это, как бы боясь узнать в нем свое тело…