На предельных скоростях - Мария Кокорева

— За каким хреном, Раш?! — вновь напирает Лера, вызывая стойкое желание потребовать полагающийся мне по закону звонок адвокату. Только с этой дамочкой подобное не прокатит.

— Чего шепчешь-то как над покойником?

— Миху будить не хочу, только недавно уснула, — кивает на дверь, ведущую в гостиную. — Испугал девчонку до полусмерти, Ромео хренов!

Закрываю глаза, понимая, что возвращаться домой было не самой лучшей идеей. Но я свято верил, что оклемаюсь к утру, кто ж знал, что меня так накроет? Теперь помимо шипящей надо мной будто мегера Лерки имеем перепуганную Михаль, с которой придется как-то объясняться.

Попытавшись сесть, понимаю, что боли в боку как таковой нет, вернее она не такая сильная, как я ожидал.

Черт!

— Что ты мне вколола?!

— Что вколола, того уже нет. Корнев, я спрошу последний раз, а потом мое терпение лопнет, и ты знаешь, что тогда начнется. Ты что, совсем с катушек слетел?!

— Сама отказалась набивать, вот я и нашел кое-кого посговорчивее, — пожимаю плечами, будто объяснения проще и быть не может, и это все, что я могу рассказать Лере о случившемся. Но она не отступает, нависает сверху, будто гребанный ангел смерти, буравя меня взглядом, который не обещает ничего хорошего. Я тоже умею играть в гляделки и отвечаю не менее упрямым взглядом.

— Все, я иду будить Миху, хватит с меня этого цирка! Надоело вечно тебя прикрывать, сам с ней объясняйся, — Лерка разворачивается, явно намереваясь воплотить свою угрозу в жизнь, и я тут же хватаю ее за руку, успевая остановить на полушаге.

— Успокойся. Расскажу все, товарищ начальник, никуда от тебя не денешься.

— Так-то лучше, — хмыкает девушка, сложив руки на груди в ожидании, видимо, начала моей душещипательной исповеди, но я лишь обессиленно сползаю на подушку и киваю в сторону колонок.

Лера, проследив за моим взглядом, тут же делает пару шагов в направлении музыкального центра. Уж кому-кому, а ей не нужно объяснять, что с ними делать. Еще подростками мы придумали прятать от родителей сигареты, создавая небольшие тайники в колонках, считая при этом себя самыми гениальными умниками на свете.

Секунда — и Лера безошибочно находит небольшую пластмассовую банку с плотной белой крышкой.

Неприкосновенный запас, который я, сколько ни пытаюсь, не могу заставить себя выбросить.

Повертев упаковку в руке и изучив этикетку, девушка переводит на меня полный недоумения взгляд.

— Обезболивающее?

— Викодин, Лера! Ну ты что, доктора Хауса не смотрела?! — даю ей подсказку, ожидая, когда до этой блондинки, наконец, дойдет.

Буквально вижу, как осознание медленно, но верно, несмотря на светлые корни, все же пробивается в ее голову.

Аллилуйя!

— И как давно? — произносит все еще шепотом, так, что я, находясь в противоположном углу, едва слышу ее, но мне и не нужно вслушиваться, ведь наперед знаю каждый следующий вопрос.

— Давно, очень давно иначе бы уже двинулся от боли и проклятой бессонницы, — ухмыляюсь, ловя себя на мысли, что произносить признание гораздо легче, чем мне представлялось.

— А зачем тогда идиотская выходка с тату? Решил прикончить себя раньше этой дряни?

— Решил слезть с нее, а вернее попытаться.

— Я все еще не понимаю…

— Я продержался три дня без колес, потом боль в ноге вернулась, и стало еще хуже. Хуже, чем отходняк от этой дряни. Хотел заменить одну боль на другую, первое время после возвращения это помогло мне держаться и не сойти с ума. Решил, что и сейчас прокатит…

— Да ты, мать твою, гений! Додумался же, заменить одну боль на другую! Вот тебе совет, Раш: в следующий раз, когда опять заболит нога — отруби руку! А что, гарантированно, поможет! — Лера со всей силы швыряет в меня упаковку с лекарствами, и я едва успеваю поймать ее, прежде чем банка попадет мне прямо в лицо.

— Идиот, какой же ты идиот! Полностью оправдываешь свои светлые волосы, а еще на меня вечно гонишь! — не может успокоиться Лерыч, вновь возвращаясь к кровати. — Миха в курсе?

— Ага. За таблетками бегает к моему поставщику. Любая была бы счастлива узнать, что ее парень — торчок, — теперь настала моя очередь награждать Леру взглядом из разряда «ну ты и блондинка».

— И зачем ты в это вляпался? Ведь можно было бы и по-другому…

— Как, Лера, как?! Страховка не покрыла даже предыдущую операцию, не говоря уже о восстановлении. Никто не гарантировал стопроцентный результат в первый раз, ты думаешь стоит пробовать опять? Это деньги выброшенные на ветер! Я попытался однажды, теперь мы на нуле.

— Мы в минусе… — отзывается безжизненным голосом, и я киваю, соглашаясь.

— О чем речь. Думаешь я не знаю, что вы с Максом тут устроили, чтобы найти деньги в первый раз? Мне все рассказали, конспираторы вы хреновы! Я не хочу чтобы самые близкие люди опять рисковали из-за меня, сумасшедшая вы парочка! Для оплаты восстановления пришлось заложить все, что отсалось. Больше мне нечего предложить! — замолкаю на мгновение, ощущая, как повисшая между нами тишина начинает давить, становясь осязаемой. Она угнетает, и поэтому я вновь начинаю говорить. Пусть и банальные вещи, которые Лерка и так уже знает, но от этого, кажется становится легче. Хоть на мгновение, но все же…

— Я в долгах, и ты одна из немногих знаешь насколько хреново мое положение. Все, что я могу — это катать, катать, чтобы вернуться в высшую лигу и сорвать куш в финальной гонке закрытия сезона. Но для этого мне нужны силы. Я сам должен выкарабкаться из этого дерьма. Сам ввязался, сам и выплыву. Или пойду ко дну.

— И ее с собой потащишь? — Лера не говорит имени, но мы и так прекрасно понимаем, кого она имеет в виду. И я впервые не собираюсь ерничать, отвечаю честно, глядя прямо в глаза:

— Ради нее все еще барахтаюсь, иначе бы уже давно копыта отбросил.

— Тоже мне, герой-любовник, — фыркает эта стерва без тени смущения.

Не понял?!

— Я ж только из-за Михи слезть с колес пытался… — пытаюсь объяснить, не совсем понимая, откуда у Лерки такой настрой.

— Угу, вижу. Для тебя она прямо — луч света в темном царстве. Помнишь, проходили такое по литературе? Хотя куда тебе, с твоими тремя классами в церковно-приходской, то есть американской школе.

— А Миха тебе чем не угодила-то? — меня начинает порядком забавлять то, к чему ведет этот разговор. Раньше Лера была категорически против Кейт, всячески протежируя Михаль, теперь, видимо все изменилось. Интересно, отчего я не в курсе?

— Почему сразу не угодила. Хорошая девочка, а для тебя вообще — находка. Правда, Рашик? Молоденькая, красивущая, влюбленная, во все глаза на тебя смотрит, каждое слово ловит. Приятно?

— Безумно. К чему ведешь?

— А к тому, что ты сам не замечаешь как чертовски глупо поступаешь. Чем хуже становится положение, тем больше ты переключаешься на Миху. Думаешь, что так всего лишь отгораживаешься от проблем, но на самом деле просто не желаешь видеть очевидного.