Техподдержка. Мертвая зона - Олег Дивов

И все делают вид, что так и надо.

Может, и правда лучше выбрать войну?

Леха закрыл файл Виктории Ройс. Интересно, она знает, что убита? Почти два года здесь, наверняка отрезанная от информации наглухо, постоянно на наркотической подкачке, – не факт, что женщина вообще нормальна. А может, ей тут хорошо.

«И что я предложу ей? Что скажу?! Здрасте, я Филимонов из Института, тут вот какое дело, видите ли, за два года, что вы прохлаждались в Нигерии… хм, прохлаждались, цицерон хренов… короче, за последние два года индустрию ЧВК постиг кризис, она висит на волоске, и Институт с ней вместе, но вы этого не знаете, и я могу нагло врать, будто представляю могущественную организацию, способную для вас сделать что угодно, например, вытащить из Абуджи. А вы мне за это… Что? Ключ зажигания от Йобы? Сервер „Ландскнехтов“, набитый тайнами? Место захоронения отряда спецтехразведки Института? Да какое там место, нашими ребятами намылились давно…

А она такая в ответ: мальчик, пошел вон.

Лоренцо, каналья, ты же обвел меня вокруг пальца. Мне нечем заинтересовать женщину, которую в Абудже зовут Великой Матерью. Я примерно догадываюсь, какой смысл носит этот титул.

Мне не о чем с ней говорить!

Но я должен. Нельзя упускать такой случай. Должен!

Жалко, Пасечник не умрет от зависти. Тогда бы дело того стоило…»

Леха развалился на сиденье, повернул голову – и опешил. Сзади лежали два знакомых рюкзака.

– А мой где?

– На месте, босс.

– И что это значит?

– Приказ, босс.

– Чей приказ?

Ури пожал одним плечом.

Леха почувствовал, как внутри просыпается наследственная память русского механизатора. Давно он так стремительно не зверел. Ишь ты, какая-то негритосина им распоряжается! Он почти уже собрался взять магистра филологии за шиворот, но тут прибежал деловитый Майк.

– Что за херня? – Леха показал на рюкзаки.

– Все нормально, босс. Твои коллеги переезжают в аэропорт. Ты ночуешь в гестхаузе. Ни о чем не беспокойся. Вкусная еда, чистая вода, много электричества, развлечения и полная безопасность. Я отвечаю за нее лично, если тебе интересно. Можешь спросить, чем отвечаю!

– Я. Спросил. Тебя. Что. За. Херня. – Леха не отдавал себе отчета, что наезжает на вооруженного человека, который вообще-то хозяин на этой земле. Он просто был в бешенстве.

Нельзя разбивать группу. Отправить человека с поручением – и то нежелательно, хотя допустимо, если старший уверен, что тот вернется. Но разделить места ночевки, это за гранью техники безопасности. Так поступают в угрожаемой ситуации, когда обязан выжить хоть кто-то. Тогда один из группы просто уходит, и остальные не знают, где он спрячется, чтобы не выдать товарища даже под пытками. А тут… Какого дьявола?!

Если раньше желание удрать из города накатывало спонтанно и больше веселило, чем пугало – надо же, какой я забавный трусишка, – сейчас Леха впервые задумался об этом всерьез. Его бросили. Его просто бросили. Надо как-то реагировать. Для начала можно и нужно обидеться. На всех сразу.

– Приказ, босс, – Майк для наглядности отстегнул с пояса рацию и помахал ей у Лехи перед носом. – На связь вышел босс Пасечник и отдал такое распоряжение. Хочешь поговорить с ним?

– Я поговорю с ним лично. Поехали в аэропорт, – сказал Леха устало, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза.

– Никак нет, босс, у тебя другая программа.

– Что-о? – Леха выпрямился.

– У нас мало времени, – очень мягко и вкрадчиво объяснил Майк, разве что не подмигнул дружески. – Нам надо быстро на завод. Иначе второго шанса может не быть, если понимаешь, о чем я… Пока мы на заводе, Ури отвезет спутниковый модуль боссу Пасечнику, чтобы успеть до темноты. Ну и чтобы босс не ругался. Хотя, скажу тебе честно, мне нравится, как он ругается. Он такой смешной! Потом Ури вернется за нами, и мы с завода поедем в гестхауз. Я целиком и полностью к твоим услугам, босс, и я на твоей стороне, и рад бы помочь, но солнце зайдет в шесть двадцать, мы просто не успеем…

Леха крепко сжал кулаки.

Световой день в январской Абудже меньше двенадцати часов. Восход к семи, закат к половине седьмого. И по темноте не то что полиция, а даже всемогущие отряды Бабы стараются лишний раз не ездить. Это у них рефлекс со времен конфликта. Кто едет ночью, тот мишень, и никакие приборы ночного видения не спасут, и вспышки от выстрелов ты заметишь поздно. Если заметишь. Просить, грозить или переубеждать – бесполезно. Слишком много здесь народу умерло, пренебрегая рефлексами.

Ну и если вспомнить о гонках на гантраках за идиотами, а потом за конкурентами, многое в инстинктивном поведении местных жителей становится понятнее. Им виднее, а ты не умничай.

– Черт знает что такое, – буркнул Леха.

– Совершенно верно, босс! – хором сказали Ури и Майк.

О мыловаренном производстве Леха имел крайне смутное представление, и если бы его спросили, чем тут пахнет, он бы, не вдаваясь в детали, ответил: просто воняет.

Воняло сильно. Запах чувствовался издали, а как подъехали к забору, за которым дымил завод, стало прямо невмоготу.

– Выше нос, босс. Сначала неприятно, но привыкаешь быстро, – сказал Майк. – Здесь все натуральное. Экологически чистое!

И захохотал.

Ворота охраняли автоматчики в черных беретах с желтым кантом; Леха запоздало сообразил, что никакая это не униформа боевиков Бабы, а отличительный знак студенческого братства «Черные топоры». И ведь готовился к командировке, прочел кучу материалов по местной культурной специфике, будь она неладна, но вспомнил про береты только потому что Лоренцо прожужжал «Топорами» все уши.

«Басик» въехал на заводской двор. Само здание мыловарни не представляло собой ничего интересного – стандартная легковозводимая коробка; здесь могло до конфликта размещаться что угодно, хоть склад, хоть мастерские или какая-нибудь отверточная сборка. Зато у широких металлических дверей, ведущих в цеха, стояли два приметных автомобиля. Зеленый армейский грузовик в состоянии «только с консервации, муха не трахалась», наверняка имущество местной военной базы. И длинный белый седан премиум-класса, разукрашенный от носа до кормы фольклорными орнаментами йоруба. Опознать рисунки было легко: по машине будто раскатали обложку сборника нигерийских сказок Амоса Тутуолы, тут не ошибешься. Немного портили дизайн черные эмблемы «AYE», приляпанные вместо фирменных шильдиков повсюду, даже на колесные ступицы. Это логотип «Топоров», они так пишут слово «axe». Бандитская тачка заехала в промзону.

«Басик» приткнулся рядом, оказавшись короче седана почти вдвое.

– А теперь серьезно, босс. Нас здесь не было. Охранники тебя видели, но решат, что так и надо, и не станут болтать. И мы никому не расскажем. И ты не рассказывай. Ничего страшного, но… Это лишняя информация. Она не нужна третьим лицам. Особенно случайным, за которыми не уследишь, кому они сболтнут дальше.