Зеркало тьмы - Уильям Дитрих

– Весьма интересная проблема, Итан, не так ли? Предлагаю вам поразмыслить над нею, если хотите спасти жизнь своему сыну. Помните, наша судьба – это ваша судьба.

Аврора наняла карету, которая доставила нас в Сиракузы как богатых европейских туристов, наслаждающихся отпуском во время мира на континенте. Гарри поехал с нами в качестве моего сына, я же был вдовцом на тот случай, если кто-то спросит. Озирис стал нашим «слугой», причем этот ковыляющий питекантроп поклялся навредить Гору, стоит мне только выразить неподобающее мнение или отказаться подыгрывать им в очередном обмане. Драгут был слугой и телохранителем Авроры на тот случай, если я попытаюсь придушить эту стерву. По счастью, нашему маленькому контингенту семейного счастья удалось оставить на корабле слюнявого мастифа. Я не терял надежды, что Сокар подавится берцовой костью одного из матросов и помрет до нашего возвращения на судно.

Мы должны были изучить город в поисках подсказок и встретиться с другими пиратами на руинах старого форта Эуриалус, что по-гречески означало «шляпка гвоздя». Этот замок, по слухам спроектированный самим Архимедом, пал под натиском римлян в рекордные сроки, что заставило меня вновь усомниться в мифе об ужасном зеркале. Но как тогда объяснить те фрески в Акротири на острове Тира?

Новый итальянский город Сиракузы давно уже похоронил под собой древнегреческий, и на Ортигии не было видно следов присутствия здесь когда-то великого Архимеда. Лишь один намек, встроенный в центральную площадь городского собора, указывал на преемственность времен. Дуомо имел фасад в стиле барокко, возведенный после одного из землетрясений, периодически сотрясавших Сицилию, но его боковые стены были построены вокруг колонн древнегреческого храма богини Афины. Здание представляло собой прагматичный подход к использованию веры и архитектуры, напоминавший мне о переплетении новых верований и воззрений со старыми.

– Говорят, что золото ее статуи улавливало утреннее солнце, играя роль маяка для моряков за многие мили от суши, – рассказал официант на площади, пока я пытался усадить Гора в кресло, не давая ему ползать по мостовой. Ума не приложу, как матери умудряются следить за своими отпрысками. – Наш дуомо закрыт от внешнего мира, а греческий храм стоял под открытым небом.

– Может быть, именно здесь Архимеду пришла в голову идея его зеркала? – задумался я.

– Какое зеркало, папа?

– Самое яркое зеркало в мире. Именно его мы и ищем!

Его маленькое лицо засветилось от удовольствия. Аврора, кажется, скучала, а ее неискренние попытки вести себя хотя бы наполовину как подобает приличной женщине напомнили мне о сказке, в которой ведьма засовывала непослушных детей в печку.

Играть английского эсквайра с Авророй, Драгутом и Озирисом казалось мне настоящей дикостью. Я ужинал с женщиной, которую ненавидел и презирал. Аврора невозмутимо не обращала ни малейшего внимания на мою враждебность и мрачность, ведя себя так, словно наше воссоединение было естественным, как сам мир. Она знала, что это раздражало меня, и ей нравилось это раздражение. Хамиду время от времени обыскивал меня, чтобы убедиться в том, что я не припрятал никакого оружия, и следил за тем, чтобы я не забывал о дуэльных пистолетах Кювье у него за поясом – на тот случай, если я попытаюсь сделать что-нибудь неразумное. Озирис грозно посматривал на Гарри. Иными словами, по сравнению с нами у Каина и Авеля в отношениях царила настоящая идиллия.

По крайней мере, из соображений пристойности у нас с Авророй были отдельные комнаты благодаря тому, что мы не притворялись женатой парой. Мне же приходилось притворяться довольным этим союзом, а о побеге не могло быть и речи.

– Судьба твоего сына зависит от нашего успеха или неудачи, – тихо сказала Аврора за бокалом портвейна вечером после того, как маленький Гарри отправился спать в моей комнате. Озирис стоял на страже, словно истукан из кошмарного сна. – Найди зеркало – или обреки свою семью на страдания.

– У нас была лишь старая карта, показывающая город. Это еще ничего не доказывает.

– Тогда думай! Где бы ее спрятали греки или римляне? Где могли ее найти тамплиеры? Где оно может скрываться вот уже две тысячи лет?

Я вздохнул.

– Архимед мог позаимствовать свою идею у атлантов, или кто там еще жил под защитой этого зеркала на Тире. Не исключено, что греки нашли зеркало уже древним – ведь ему могло быть хоть десять тысяч лет – и привезли его на Сиракузы. Кто знает? Но римляне использовали на практике все без исключения военные идеи, какие только могли найти. Воспользовались бы и этой, если она работала и если Архимед не спрятал ее.

– Римский военачальник утверждал, что смерть ученого была случайной, – сказал Драгут, – результатом импульсивной реакции простого солдата, не узнавшего великого грека. Но что, если математик погиб из-за того, что отказался рассказать им, где скрыто зеркало?

– Его могли переплавить. Или выбросить в море.

– Но не уничтожить, – настаивала Аврора, – иначе оно никогда не заинтересовало бы тамплиеров. Думай, как Архимед, Итан! Ты знаешь больше, чем говоришь нам. У римлян имелась целая армия, чтобы найти его. Почему же они потерпели неудачу?

– Откуда, к дьяволу, мне это знать?

– Оттуда, что жизнь твоего сына зависит от этого.

– Думаешь, мне помогают думать твои угрозы в адрес невинного ребенка?

– Из нас двоих именно ты отказываешься прислушаться к здравому смыслу. Я просила о партнерстве с самого начала нашего знакомства.

Я вздохнул.

– И вот твое желание сбылось.

Аврора холодно улыбнулась; ее улыбка была словно айсберг.

– Именно.

В действительности у меня имелась одна идея. Над городом располагались старый греческий театр и римская арена, теперь уже наполовину похороненные под многими слоями земли. Я вспомнил фигуру, напоминающую подкову на карте: может, это указание на старый амфитеатр? И была ведь еще дугообразная линия, ведущая от старого греческого форта к кресту на острове Ортигии… Это что-то значило для тех, кто начертал эту карту.

Были еще и каменоломни, из которых поступал материал для строительства древнего города. Мы наняли школьного учителя в качестве рассказчика и узнали, что там держали плененных афинян, нападавших на остров, многие из которых умерли мучительной смертью от голода, солнца и жажды. Эти известняковые утесы над городом были испещрены множеством пещер. Место для двухлетнего ребенка совсем неподходящее, и мне пришлось неохотно согласиться с тем, чтобы Озирис развлекал Гарри игрой с утками у фонтана Аретузы, источника с пресной водой у края моря. Древний водоем не использовался как источник воды и стал прибежищем мириадов птиц, которых Гарри подзывал всякий раз, когда мы проходили мимо. Утки затмили его инстинктивное недоверие по отношению к Озирису.

Мы же приобрели фонари и исследовали каменоломни, словно нас увлекали древние злодеяния и жестокость: все-таки в туризме есть нечто отвратительное. Гроты оказались приятным убежищем от летнего солнца, а пещеры и ниши каменоломен лежали в тени апельсиновых рощ, наполненных птичьим пением. Я внимательно осматривал окрестности на предмет обнаружения очевидных мест захоронения или возможных кладов, но, судя по всему, именно здесь то же самое искали и все захватчики, побывавшие здесь до нас. Мы разделились, чтобы ускорить процесс поисков, – Драгут был удовлетворен моей готовностью сотрудничать на благо Гарри. Я изучал одну пещеру за другой, но все они были столь же пусты, сколь и те комнаты в Тире, только здесь не было даже фресок.