Золото - Крис Клив

Они с папой уехали. Машина скрипела и тарахтела. Папа ехал быстрей, чем всегда. Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели. Он сказал:

– Ты слишком добрая, Кейт. Люди могут этим пользоваться.

По радио рассказывали об обломках «Челленджера», которые удалось собрать. Тысячи крошечных кусочков рухнули в океан, и каждый летел на своей собственной скорости. По волнам плавали нашивки членов экипажа. А тяжелые обломки затонули. Некоторые из них уже никто никогда не достанет.

Папа сказал:

– Та девочка не должна была так просто уезжать. Кейт объяснила:

– Она была ужасно напугана. Я хотела, чтобы она победила.

Папа долго молчал, потом проговорил:

– Я так горжусь тобой, Кейт! Больше, чем если бы ты выиграла.

На повороте папа набрал слишком большую скорость. Шины взвизгнули. Кейт зажмурилась и вдохнула запах папиного лосьона. Обеими руками она ухватилась за ремень безопасности.

– Жаль, что тебе пришлось слушать все это за завтраком, – сказал папа.

Он сказал это очень тихо.

– Это просто потому, что мама устала.

– Мы все устали, Кейт. Проехали мимо паба.

– А разве мы не пойдем обедать? – спросила Кейт.

– Может быть, мама захочет пойти вместе с нами, – ответил папа каким-то сдавленным голосом.

Подъехали к дому: папа резко затормозил. Кейт пришлось упереться руками в ящик для перчаток. У их дома стояла другая машина – черная, блестящая и новая.

– Кто это? – спросила Кейт.

– Это начальник твоей мамы. – Голос папы прозвучал очень тихо. – Посиди тут, а я схожу домой.

Что ж, она не против. Ничего нехорошего не может случиться, пока она будет тут сидеть. Папа оставил включенным радио. Из дома стали доноситься крики, и Кейт прибавила звук. Обнаружены сотни обрывков бумаги – они свободно плавали по волнам океана. Листы и обложки полетных инструкций – про то, как летать в космос, как достичь второй космической скорости, и металлические кольца, скреплявшие обложки. Некоторые инструкции, правда, превратились в пепел. Тяжелые части «Челленджера» затонули.

Папа выбежал на дорожку вместе с начальником мамы. Они толкали друг друга. Кейт испугалась и попыталась спрятаться под сиденье, но ремень безопасности ей помешал. Она опустилась так низко, как только могла, и продолжала смотреть через ветровое стекло. Мама стояла на пороге в халате и глядела на папу и своего начальника. Потом заметила, что на нее смотрит Кейт, и отвернулась.

Все трое еще какое-то время ругались, потом мама уехала вместе с начальником, а папа повез Кейт в паб. Она получила свой «завтрак пахаря»; себе папа взял пирог и чипсы. И пинту эля. Оба молчали. В стакане с диетической колой плавали кубики льда, а наверху – четвертушка лимона. Если кубики перевернуть вверх дном и прижать соломинкой к стенке, они наполнятся пузырьками. Кейт так и сделала. Папа вздохнул. Кейт прижалась к его груди.

– Бумс – прошептала она.

– Что-что? – спросил папа.

– Ничего, – ответила Кейт и улыбнулась ему. Кубики льда звякали, сталкиваясь друг с другом. Некоторые слова никогда не утонут, некоторые тяжести никто никогда не сможет достать со дна.

– Перед отъездом мама просила сказать тебе, что она тебя любит.

Кейт знала, что папа ее обманывает.

– Пап? – проговорила она.

– Да?

– Я тобой горжусь больше, чем если бы ты выиграл.

Двадцать шесть лет спустя, передавая Джеку тарелки, чтобы он вытер их полотенцем, Кейт улыбнулась ему точно такой же тихой и спокойной улыбкой, как в тот день – отцу.

– Ты что? – спросил Джек.

– Может быть, у нас просто паранойя. Может, Зоя хочет победить меня не больше, чем я – ее. Если не думать о том, что кто-то из нас двоих должен поехать на Олимпиаду, то, пожалуй, она изменилась. Правда.

Джек прикоснулся к руке жены.

– Как бы то ни было, одной из вас придется победить. Кейт склонила голову к плечу.

– Ты никогда не жалеешь, что предпочел ей меня?

– Ты же знаешь, что нет, – ответил Джек без раздумий. Кейт провела ногой по крашеным сосновым доскам пола.

– Потому что это единственный трек, на котором я по-настоящему хочу ее победить.

Джек на миг задержал на ней взгляд, усмехнулся.

– Чему ты улыбаешься?

– Тогда нам стоит заняться продажей билетов. Если тут у нас такое событие, значит, надо прикупить стульев и назначить цену по пятьдесят фунтов за место. Мы с тобой сказочна разбогатеем.

Среда, 4 апреля 2012 года. Манчестер, турецкое кафе на Эштон Нью-роуд

Том пошел туда, где можно просмотреть все газеты, и устроился за столиком в углу. Он оказался единственным посетителем – утро, слишком рано. Это кафе наполнялось по вечерам. На полках стояли кальяны, стены были выкрашены темно-лиловой краской. Из-за блестящей алюминиевой стойки за Томом с вежливым любопытством наблюдал бармен – наверняка думал, что старик ошибся с местом и временем.

Не обращая на него внимания, Том развернул газету, но с минуту не мог читать. Он ждал. Массировал колени, смотрел на яркое утреннее солнце через красные, белые и голубые пластиковые ленты, висящие в дверном проеме. Ему принесли кофе – крепкий и густой, в прозрачной чашке из термостойкого стекла. Том покосился на газету.

Все, что касалось газет, вызывало у него усталость и ощущение поражения. Ведущие колонок представлялись ему мухами, жужжащими и бьющимися в оконное стекло, чтобы их пропустили в жизнь. Том гадал, почему людям до сих пор не надоело дерьмо. Ему была ненавистна мысль о том, что он позволил этому дерьму измарать жизнь его подопечных.

Каждый дюйм колонки являл собой вторжение на территорию, которую ему следовало оберегать. Будь он сильнее, он сказал бы Зое: делай аборт или рожай и какая разница, что о тебе напишут в газетах? Обладай он прямотой, которой газетам тоже недоставало, он бы с самого первого дня велел своим гонщикам выбирать, хотят они становиться медийными персонами и заключать сделки со спонсорами или останутся спортсменами, сосредоточенными только на результатах. А теперь он смотрел в газеты и видел там себя. Он позволил своим девочкам соревноваться на газетных страницах, а не на треке и потерпел крах.

Все-таки он заставил себя просмотреть газету.

Ну что ж, фотосессия в тату-салоне оказалась не такой уж мерзкой, но и великолепной ее назвать было невозможно. На переднем плане красовалась Кейт – смущенная и взволнованная, Зоя выглядела полной ее противоположностью. Фотографию соединили с новостью об изменениях в правилах Олимпиады, отметив, что Зоя и Кейт еще до того, как отправились в салон, знали, что в Лондоне сможет выступить только одна из них. «ХРАБРАЯ КЕЙТ РИСКНУЛА СВОЕЙ КОЖЕЙ», – гласил заголовок. Подпись под фотографией была такова: «Татуировки духа: неудачница Кейт Аргалл делает себе татуировку вместе со своей скандально известной соперницей Зоей Касл после шокирующего известия о том, что вследствие изменения правил в Лондон сможет поехать только ОДНА из них». Добавили еще фотографию Софи – лысой, улыбающейся в объектив камеры, в бейсболке с логотипом «Звездных войн». Под фотографией слова Софи: «Мамино золото будет значить для меня так много».