Ты проснешься - Марина Зосимкина

Путятовы надежды стояли в нем под номером один, здесь их интересы совпадали. От его выполнения зависел успех задуманного в целом, а задумано было никак не меньше, чем освобождение малолетних пленников из неволи с последующей сдачей преступника властям.

Ей бы о своем подумать, собраться с мыслями, перебирая в памяти события ушедшего дня, или хотя бы просто помечтать, забравшись с ногами в кресло и глядя из темной комнаты на яркие иголочки зимних звезд, но дело, ради которого она сейчас здесь, нельзя откладывать надолго, поэтому вчера вечером Катя решила отложить кресло и иголочки звезд.

О чем хоть они договорись с Демидовым? Предложение посетить ЗАГС прямо завтра с утра она отклонила, мотивируя это тем, что им обоим следует еще раз все обдумать и взвесить. Но в принципе, ладно, как-нибудь давай зайдем. Тактику подсказал ей совокупный женский опыт, предостерегающий юных дев со слезами радости бросаться на шею тому, кто сам должен быть безмерно счастлив, что его не отвергли. Демидов опять пытался психануть, но Катя его вовремя в этом направлении перехватила, уже научилась немножко. Она хитроумно спросила, а уверен ли он заранее, что государственный орган зарегистрирует их брак через десять дней, а не через два месяца, как у всех остальных граждан, не умеющих убеждать так, как Демидов. Тогда он неохотно согласился сначала разведать обстановку и договориться, а уж потом тащить туда невесту.

Когда Катя услышала волшебное слово «невеста», дух у нее захватило от переполнивших эмоций, она едва не расплакалась. Чтобы не разнюниться и не дать повода теперь уже жениху Демидову забеспокоиться насчет ее нервного равновесия, Катя поспешно начала пересказывать ему разговор с Путято и с Трофимовой Алиной, выложив на стол бумажку с Алининой клинописью.

Демидов был вне себя от, как он выразился, «ее легкомыслия и идиотской жажды авантюр», а Катя с удивлением обнаружила, что, кажется, ей действительно нравится адреналин. Потом Демидов вчитался в трофимовскую клинопись и сообщил Кате, что этот Рудольф настоящий хорек, и он с ним шапочно знаком, но в целях все той же безопасности ребят нельзя так просто взять и позвонить, только чтобы потрепаться о том, как там у него дела в Германии и когда ждать обратно. У Рудика тут же может возникнуть желание связаться с Ескевичем, чтобы выяснить, с какой это стати его, Рудика, разыскивал Ванин компаньон и не случилось ли в Москве чего-нибудь серьезного. Тут-то жена Татьяна все ему и выложит.

Но кое-какую поддержку Демидов может обеспечить, он и обеспечил, выправив ей с утра пропуск для прохода в его партнерскую фирму, дислоцирующуюся в том же здании, что и холдинг Рудольфа Пикулина. И вот она здесь, а толку пока никакого.

Обстановочка впечатляла, хотя и у них на Ордынке тоже было не бедно. Хрустальные светильники в стиле хайтек на стенах, мягкий ковролин, приглушающий стук каблуков, и объективы видеокамер через каждые десять метров кричали о бешеной арендной плате.

Валере она сказала, что затемпературила и что ей необходимо отлежаться. Кажется, он не поверил, но за больничным не погнал. А вдруг и вправду приболела? Валера свою административную выгоду знал, с больничным листком она все десять дней проваляется, себе дороже. А тут два дня — и снова в окопах.

Катя дошла до конца коридора и уткнулась в тупичок, превращенный в холл и одновременно в место для курения. Посидела на маленьком кожаном диванчике, непринужденно закинув ногу за ногу, пружинисто поднялась, намереваясь снова пройтись по коридору, чтобы еще разок осмотреться и подумать, но тут же рухнула обратно, отброшенная сильной энергетической волной. Это тутошняя уборщица грузными шагами вдвинулась в холл и мрачно направилась к пепельницам, чтобы опустошить их и, может быть, даже протереть салфеткой, которая высовывалась из нагрудного кармана ее нейлонового фартука.

Катя сидела, замерев и страшась как-то выдать свое присутствие. Так же молча и многозначительно грозно уборщица вразвалочку обошла холл по малому периметру, а потом направилась в сторону коридора и неторопливо двинулась в другой его конец, неся в руке пластиковое ведерко, куда она собирала всякий случайный мелкий сор.

Катя очнулась и поняла, что у нее есть идея. Вернее, идейка, но ведь другой все равно нету! Надо пробовать. Фея уже скрылась за поворотом, но выследить ее не составило труда. Вот же она, подсобочка. Дверка скромная, почти невзрачная и приоткрыта, а внутри ведра и бутыли с жидким мылом, ясно, что подсобочка, а не офис нотариуса. Тут же по соседству двери туалетов, а торцевая стена коридора увенчана окном, выходящим на аккуратный промышленный двор.

Постояла минуту возле дверки, прислушиваясь. Оттуда донеслись глухие стуки инвентаря и невнятное ворчание. Значит, можно пробовать, она точно там. Подошла к окну. Сосредоточилась, прикрыла веки, представив себя Киреевой, поднесла к уху мобильник.

— Наталья, привет, это Иванова! Я в такую задницу попала, ты не представляешь! — Катя говорила не то что громко, но с такой экспрессией, что сама Надежда Михайловна поставила бы ей твердую четверку. — Эти мерзавки из приемной ничего мне не сказали! Как я теперь перед главным отчитаюсь?! Выгонит, на фиг, и до конца испытательного срока не даст доработать! Да ты понимаешь, задание мне дал, я должна взять у их генерального интервью, а для этого нужно выяснить сначала, каким он рейсом из Ганновера прилетает, а они молчат, как будто это государственная тайна. Веришь, я к ним с шоколадкой приехала, идиотка! И не взглянули. Что?! Французскую туалетную воду?! А я знала, что тут такие работают? Ума не приложу, что теперь делать. Я бы этим девкам денег отстегнула, но к ним не подступишься теперь, да они просто из вредности мне ни за какие деньги ничего не сольют. Пятьсот рублей бы дала! Нет, даже тысячу!

На этом моменте Катины экспрессия с фантазией иссякли. Что больше сказать, она не знала, поэтому напоследок пробурчала что-то стандартное, прощаясь с несуществующей Натальей, и опустила свой «Сименс» в сумку.

Клюнет?

Дверь подсобочки приоткрылась пошире, и в образовавшуюся щель выдвинулся нос, а потом глаз и щека.

— Дама, — услышала Катя громкий шепот. — Дама в кролике, идите сюда. Вы про кого сейчас говорили? Про этих, что ли, вуалехвосток — Соньку с Машкой? Ну девок, которые у Пикулина в приемной?..

— Про секретарш, про них, — с готовностью подтвердила Катя, проскальзывая в подсобку. — Только я не знала, что они Сонька с Машкой, а насчет вуалехвосток — это вы их здорово приложили, прямо в точку, — грубо польстила она. — Может, посоветуете, как ним подступиться лучше, чтобы они со мной кое-какой информацией поделились? Вы ведь тут всех, наверно, хорошо знаете, и к вам тут должны прекрасно относиться. Ведь без вас бизнес-центр бы этот в пыли и мусоре погряз. Ведь только вам благодаря все тут просто, как хрусталь сияет!

Катя потянула ноздрями воздух подсобки и добавила:

— И пахнет альпийской свежестью.

— Естественно, — надменно согласилась фея. — Я очень хорошо уборку делаю. Не то что Нинка, которая лестницу моет. Не все это понимают, но таких меньшинство. Вы вот здесь не больше получаса, а обратили внимание, что окурков в пепельницах нет! И зеркало в туалете без потеков! Унитаз — что, унитаз каждая тебе почистит, а ты не поленись зеркало протереть и дозатор для жидкого мыла отмой, чтобы был прозрачный. Правильно я говорю? — потребовала она подтверждения у Кати.