Послания с того света - Джуди Гуггенхайм

Сразу после похорон Мэтью я взяла с его гроба прекрасную хризантему. Хризантемы стоят очень долго, поэтому я принесла ее домой и поместила в вазу на окне.

Через пару недель хризантема засохла. Я помню, что подумала: «Я не могу это пережить». Ругая себя за то, что не могу просто выбросить цветок, я поставила хризантему в свежую воду.

На следующий день хризантема ожила! Я приняла это за знак того, что Мэтью пытается сообщить мне, что с ним все в порядке.

У нас с Синтией был рождественский кактус, маленькое одинокое растение. Он никогда не цвел и не очень быстро рос. Мы в шутку называли его «растением Синтии».

После того как моя жена умерла, я отправился в путешествие и вернулся домой в ее день рождения. Когда я открыл дом и вошел внутрь, то увидел, что рождественский кактус был покрыт цветами!

Обычно рождественский кактус цветет в зимние праздники. Но день рождения Синтии 14 июня!

Мартин был человеком, совершенно незнакомым с работой на улице или в саду. Он справлялся с лужайкой перед домом, хотя однажды и перерезал провод электрической газонокосилки.

Как-то вечером, примерно за шесть лет до своей смерти, Мартин вошел в дом с палкой в руках. Он сказал: «Дарлин, эта палка будет цветущим сливовым деревом». Я ответила: «Должно быть, ты шутишь».

Он посадил эту палку рядом с кухонным окном. Иногда он говорил с ней и обнимал, и постепенно дерево начало расти. Оно превратилось в прекрасное большое сливовое дерево, но на нем никогда не было ни бутонов, ни цветов.

Мартин умер в День благодарения. Утром пасхального дня я проснулась, вышла на кухню, выглянула в окно и поразилась: на дереве Мартина было множество ярко-розовых цветов! Это было великолепно!

Мой муж никогда не верил ни в жизнь после смерти, ни в Бога. Мне показалось любопытным, что дерево расцвело именно в Пасху. Нет сомнений в том, что цветущая слива символизирует новое рождение.

После того как мой отец умер, мы привезли его в ущелье Красной реки в Кентукки. Там росли священные вечнозеленые горные лавры. Мы прослушали любимые песни отца и развеяли его прах с вершины горы.

В этот момент три краснохвостых ястреба поднялись со дна ущелья. Они взлетели вертикально вверх рядом друг с другом, как эскадрилья. Они взмыли над нами и разошлись в стороны. Одна птица полетела влево, другая — вправо, а третья продолжала двигаться прямо. Это было поразительно!

Я много лет приезжала в это ущелье и никогда не видела трех краснохвостых ястребов одновременно. Для меня это происшествие явилось знаком от отца. Это был последний салют, последнее прощай!

С детства Стюарт хотел иметь собственный самолет. Когда ему поставили диагноз «лейкемия», мы купили самолет. В последующие пять лет Стюарт был счастливее, чем когда-либо. Он любил летать, любил получаемую в воздухе свободу, любил книгу «Чайка по имени Джонатан Ливингстон».

Примерно через три недели после смерти мужа я должна была вернуться на работу, но боялась этого. Я сидела за обеденным столом и плакала, не переставая.

Затем я посмотрела на нашу террасу. Самая большая чайка из всех, что я когда-либо видела, сидела на перилах и смотрела на меня, как будто говоря: «Ты можешь это сделать!»

Я живу в пятистах километрах от побережья и никогда не видела чаек у себя на веранде! Я села в машину, и чайка летела за мной всю дорогу, пока я не доехала до работы.

Снова и снова по пути на работу я поднимала глаза и видела, что чайка следует за мной. Мне было ясно, что эта птица была послана из рая, чтобы поддержать меня и придать смелости двигаться дальше.

Я чувствую, что Стюарт был там со мной. Я поняла, что с ним все в порядке, что он больше не страдает и может летать в небесах, как делал это когда-то.

Когда Грегори и его сестра были детьми, мы как-то привезли их на отдых в Кей-Вест во Флориде. Во время этой поездки у Грегори была возможность поплавать с дельфином в зоне отдыха. Это осталось его самым ярким детским впечатлением.

Многие годы Грегори любил природу, любил воду и любил дельфинов. Фактически, в этой жизни он любил все. Перед смертью он попросил развеять свой прах над Гольфстримом на рассвете, чтобы и дальше путешествовать по миру.

После смерти Грегори однажды рано утром друг отвез нас с женой на свою яхту. Дочь тоже поехала с нами, а также еще один друг, который должен был прочесть кадиш, еврейскую молитву за умерших.

Мы отплыли от Майами-Бич и до Гольфстрима добрались за полтора часа. На рассвете наш друг произнес кадиш, и моя жена развеяла прах над водой.