Роковой роман Достоевского - Ольга Тарасевич

– кстати, о препарате. Андрей и Марина разместили его описание на форуме судебных медиков. И их коллеги неожиданно откликнулись. Появилось сообщение из Москвы, где как раз проводилось вскрытие тела уголовного авторитета. Озадаченные питерскими случаями, эксперты провели специальные исследования, неожиданно выявившие следы препарата, в состав которого входят блокиранты. И еще аналогичный случай, правда, раньше, фиксировали в Перми, при подозрении на криминальный характер смерти лидера преступной группировки.

А вот какие выводы напрашиваются при первом анализе всей имеющейся информации:

– Крылов в оценке обстоятельств смерти Моне мог ошибиться случайно. Версия, связанная с профессиональной деятельностью убитого, действительно вполне логично приходит на ум. А уточнить ее Крылов просто не смог в связи с указанием правоохранительным органам ограничить контакты с представителями СМИ. Но Крылов не ошибся при сборе фактуры об убийстве профессора Свечникова. Значит, кровавый след «Атеизм» все-таки оставляет. Хотя, если верить оперативнику, с которым общался Соколов, след этот не такой длинный, как предполагал Крылов.

– Несмотря на заверения специалистов, рукопись романа «Атеизм» существует. Если бы ее не было, из-за чего бы вся эта каша заварилась? Исследователи творчества писателя демонстрируют единодушный консерватизм не там, где следует. Лучше бы не мультики про Достоевского готовили, а в архивах сидели!

– По всей видимости, за рукописью охотится целая шайка преступников. Возможно, в их число входит женщина, приходившая к Свечникову. Также вызывает под озрение иностранец, который так и шныряет по Питеру, вынюхивая подробности. И еще одна фигура, мягко говоря, настораживает. К редактору «Желтой газеты» Галине Епифановой приходил липовый сотрудник ФСБ. Который потребовал, чтобы ему предоставили возможность просмотреть информацию на компьютере Крылова. Поведение Элен также вызывает вопросы. Она вполне может пытаться собрать сведения, способствующие, к примеру, освобождению Кирилла Матюшина. А может иметь свой интерес в поиске рукописи. Но все же вряд ли она напрямую связана с преступниками, слишком явно эта девушка выясняет подробности. Или это тонкая игра?

– Претензии Владу Резникову не предъявляются, возможно, временно. Если профессор Свечников действительно отравлен тем же ядом, что и Крылов, то у Влада просто исчезает мотив для устранения профессора. Свечников, конечно же, критических статей про Влада не писал. Другие мотивы Резникова? Музыканты, наверное, вряд ли настолько интересуются литературой, чтобы оказаться втянутыми в аферу с рукописью. А материальный вопрос, судя по внушительному количеству средств, потраченных всего лишь на шмотки, для Влада не очень актуален. И он был очень убедителен, отрицая свою причастность к убийству Крылова.

Закончив делать записи, Лика пробежала текст глазами и вздохнула. Ситуация прояснилась, стала понятнее. Не ясно лишь одно, оно же самое главное. Где искать преступников? И у Андрея с Мариной никаких идей по этому поводу нет. Да, договорились созваниваться, держать друг друга в курсе событий, может, это позволит понять, как именно бандиты складывали свой преступный пазл. Договорились, потому что очень не хотелось признаваться самим себе, что по сути зашли в тупик…

– Приехали, – провозгласил таксист, рванув на себя ручной тормоз.

Очнувшись от своих мыслей, Лика глянула в окно и удовлетворенно щелкнула пальцами. Типичный московский «спальник», глядя на одинаковые многоэтажные коробки домов, ни за что не поверишь, что находишься в Питере. И вот уже и энергия откуда-то появилась, а грустные мысли исчезли, и нет никаких сомнений, что во всем можно разобраться, все выяснить.

Купив на небольшом базарчике букет желтых хризантем и коробку «Дежавю», Лика разыскала нужный подъезд, набрала на домофоне код и чуть не застонала от удовольствия.

Лифт! Лифт!! Чудо цивилизации и никакого травматизма!!!

Через пару минут она уже оглушительно трезвонила в железную добротную дверь, сквозь которую пробивались умопомрачительно аппетитные запахи.

В квартире Савельевых Лике понравилось с первого же взгляда: дом оформлен со вкусом и любовью, а это куда важнее профессионального дизайна. Оригинальная, приглушенных пастельных оттенков окраска стен, необычные светильники и люстры, много живых цветов, статуэток, мелких смешных сувениров на полочках…

А Валерий Петрович, в фартуке, повязанном на костюм, вообще выше всяческих похвал.

– А где ваша сестра? – полюбопытствовала Вронская, расшнуровывая, несмотря на возражения хозяина, ботинки. – Видите, я с конфетами, моими любимыми, кстати, а Таня любит сладкое?

Пройдя в гостиную, она хотела воскликнуть, что, судя по количеству блюд на столе, ожидалось прибытие минимум полка солдат. Если не двух полков.

И слова застряли в горле.

«Да, Валерий Петрович говорил, что Татьяна болеет, – думала Лика, с болью оглядывая худенькую женскую фигурку, примостившуюся на краешке кофейного кожаного кресла. – И я решила, что речь идет о физической болезни, может, о серьезном ранении. Женщине немногим за сорок, но выражение лица настолько детское, простодушное. И эта бессмысленная улыбка, мороз по коже».

– Здравствуйте, Таня. А я – Лика Вронская. Ваш брат говорил, что вы читаете мои книги. Я очень рада, что могу с вами пообщаться.

– Вы – Каменская, Настя? Поживите у нас! Я вас пущу в свою комнату!

– Нет. Я не Настя и не та писательница, которая ее придумала, – дрогнувшим голосом сказала Лика. – Спасибо за приглашение, но я живу в гостинице «Фантазия», недалеко от центра. А романы Марининой я тоже очень люблю. По-моему, она лучшая…

Говорить про литературу и собственные книги. Не реветь! Рассказывать забавные случаи, которые происходили во время интервью. Веселее! Ковырять дрожащей в руке вилкой еду. И еще, ковырять – глотать! Ох нет, еда совсем не лезет в горло, уж лучше съесть конфету из выставленной на стол коробки… Не думать о войне, лишившей Таню рассудка. Пытаться в обычных словах передать ей частичку тепла и света, и своих сил, и здоровья. Ведь чудеса бывают, и мечты сбываются, только надо этого очень хотеть, очень-очень…

Татьяна уснула мгновенно, как ребенок. Еще секунду назад что-то объясняла, не очень понятное, но лицо было довольным, оживленным. И вот – голова на подлокотнике, свернулась калачиком, дремлет.

Валерий Петрович заботливо укрывает ее пледом. Потом едва слышно шепчет:

– Она не так уж и больна. Последствия черепно-мозговой травмы бывают серьезнее. У нее нет суицидальных наклонностей, она сама умывается, одевается. Только вот как вспомнит про погибших детей, убитого мужа – тогда состояние очень тяжелое, везу в больницу. Врачи помогают. Но слабоумие, к сожалению, прогрессирует.

На его лице отражается такая глубокая боль, что Лика теряется. Слова, приходящие на ум, не хочется и произносить, все они кажутся тусклыми, пустыми и холодными. Иногда боль лечит время. Но как затянуться ране, когда постоянно видишь медленное разрушение дорогого и близкого человека?..