Другая Элис - Элис Петерсон

– Бабушка, – всхлипнула я, – я сожалею о своем взрыве. – Бабушка гостила у нас и так расстроилась из-за этой новости, что немедленно ушла наверх и стала собираться домой. Папа отнес меня к ней. Я смотрела, как она ходит по комнате, нащупывая свои вещи. Ей было 95, и она полностью ослепла.

– Моя бедная девочка, – сказала она, – я так переживаю за тебя, и я сейчас для вас обуза. Мне надо ехать.

– Нет. Прости меня. Мне надо было сбросить с себя эту тяжесть, но теперь мне лучше. Мы не хотим, чтобы ты уезжала, бабушка.

– Моя дорогая Элис, – проговорила она, нащупав руками мое лицо и целуя меня. – Больше всего на свете я хочу, чтобы тебе стало лучше. – Из ее голубых глаз, которые столько повидали на своем веку, текли слезы. Может, бабушка и потеряла зрение, но видела жизнь более ясно, чем когда-либо.

– Бабушка, на следующей неделе я еще раз сдам кровь на анализ. И он будет хороший.

– Ты моя храбрая, храбрая девочка, – сказала она, глядя мне в лицо, словно могла меня видеть.

– Может, я похожа на тебя! – воскликнула я, крепко обняв ее. – Я люблю тебя, и ты нужна тут маме. Не уезжай.

– Элис, анализ лучше, но еще не совсем, – сообщила Сью через неделю.

Потянулась еще одна неделя мучительного ожидания. Я не спала, я болела от волнения и страха. Я жила только ради этого. Ребекка, Элен, друзья и родные все время звонили и спрашивали по электронной почте о результатах последних анализов. Я жалела, что не общаюсь с Софи. Мы не разговаривали с ней с экзаменов, и мне ужасно ее не хватало.

– Элен, я боюсь, что мне придется так жить всю жизнь, без всякой надежды. Вот в чем дело.

– Я тоже боюсь за тебя, но почему-то мне верится, что все будет хорошо, – заверила меня Элен на другом конце провода. Я представила, как она свернулась калачиком в углу темно-красного дивана в своей квартире, пестрой, как радуга: цветы на каминной полке, свечи на столе. Мне захотелось нажать на волшебную кнопку и очутиться с ней рядом. Только она может взять меня за руку, и я погружусь в ее магические чары, в ее мир, где я чувствую себя спокойно и уверенно. Но я была в милях от нее.

– Элис, ладно тебе, ты не должна сдаваться. Не смей. – Мы замолчали. Мои глаза были мокры от слез, внутри меня все сжалось от страха, от мучительного ужаса перед будущим.

– Эл, – настойчиво сказала Элен. – Ты попадешь на эти испытания. Ты должна бороться до самого конца.

«Приближается конец месяца. Это мой последний шанс», – думала я, когда из моей руки снова брали кровь на анализ.

Прошли мучительные 24 часа. Позвонила Сью.

– Элис, привет, как дела?

– Неважно. Как результаты?

– Ты прошла. Теперь ты официально будешь участвовать в испытаниях целый год, – объявила она, радуясь почти не меньше моего.

– Ох, слава богу, – выдохнула я с облегчением, чувствуя, как открылись все поры на моем теле и оно наполнилось радостью. – Когда я смогу начать? – Я неистово кивала головой папе, который с тревогой смотрел на меня из кухни.

– Со следующей недели.

Я положила трубку. Папа подошел и обнял меня. Я смеялась и плакала, не в силах вымолвить ни слова.

– Ну вот, все-таки получилось, – повторял папа. – Все-таки у нас получилось.

Для меня начались испытания. Каждую неделю мне будут делать инъекцию, а раз в две недели я буду проходить обследование, подсчет пораженных суставов, сдавать кровь на анализы, отвечать на вопросы анкеты. Сегодня была моя первая инъекция, и я должна была научиться делать ее самостоятельно. Передо мной были четыре пузырька – 20 мг, 40 мг, 80 мг и плацебо. Никто не знал, что из этого он получает. Теперь я боялась получить плацебо, ведь это означало, что я буду колоть себя средством без активного компонента.

Один из четырех пациентов получал плацебо в течение первых двенадцати недель, а потом весь оставшийся год – среднюю дозу. Я была на испытаниях номер один, и никто не мог мне сказать, ради чего я тащилась в Бат. Неужели ради «проклятой, пустой» инъекции? Доктор открыл коробку с двумя пузырьками.

– Это подозрительно походит на воду, – сказала я ему. – Ой, нет, я не могу. Это вода. Плацебо. Мне досталось плацебо. Все инъекции так выглядят или это моя походит на воду? – Если бы он отвернулся, я бы даже чуточку попробовала ее на язык. Но можете себе представить, какое разочарование я бы почувствовала, если бы это была вода? Особенно после того, как я месяцами дожидалась этого препарата?

– Господи, пожалуйста, только не плацебо, – прошептала мама.

– Вот парочка параноиков пожаловала, – проговорил доктор с улыбкой.

– Нет, всего лишь отчаявшиеся пациентки, – возразила я. – Хорошо, что я должна делать?

– Так, снимите с пузырька металлическую крышечку и хорошенько протрите пробку спиртом.

Я взяла пузырек. Пробка, хоть и маленькая, оказалась слишком тугой, и я возилась несколько минут. Мама уже смеялась.

– У меня не получается. Вот вам и замечательное начало, – расстроилась я.

– Они тугие, – успокоил меня доктор. – Отдайте маме и посмотрите, справится ли она.

– Боже, какие тугие, о господи… – Наконец у нее все получилось, и первый шаг был сделан.

– Теперь трудная задача – ввести иголку в пузырек. Мне кажется, надо покачивать крышечкой, чтобы убрать с иглы наконечник. Вот так. – Доктор показал мне. – Теперь попробуйте.

– Слишком туго, мои руки слабы для этого.

– Покачивайте, покачивайте… – говорил доктор.

– Я покачиваю. – Послышался хруст. – Не беспокойтесь, это всего лишь мое плечо, – пояснила я и истерически расхохоталась.

В дверь заглянула Сью.

– У вас весело, будто на вечеринке. Никогда еще не слышала здесь ничего подобного!

И вот игла вошла в пузырек. Я держала ее дрожащей рукой. Мама смеялась.

– Мама, пожалуйста, уйди, от тебя никакой помощи!

Мы были готовы к инъекции, и передо мной встал чудесный выбор – бедро или живот. Я выбрала бедро.

– Нацельте игру вниз и воткните ее, почти как дротик, – руководил доктор моими манипуляциями.

Шатаясь как пьяная, игла устремилась в мое бедро.

Жидкость в бедре. Жжение. Я закрыла глаза.

– Господи, только бы не плацебо, – взмолилась я в миллионный раз.

– Косметический массаж лица;

– Гидротерапию в Центре Пиндера;

– Всех помощников и физиотерапевтов в Центре Пиндера;

– Смотреть по телику «Друзей» – я постепенно влюбилась в Чендлера;

– Писать книги;