Летняя королева - Элизабет Чедвик

Алиенора медленно водила средним пальцем по краю бокала.

– Все будет зависеть от того, что за собой повлечет вмешательство в дела.

– У меня к вам предложение.

– Как интересно! – Она вскинула брови. – Для меня лично или мой муж тоже участвует в этом?

– Не сомневайтесь, я бы мог многое предложить вам лично, – произнес Жоффруа с плотоядной улыбкой, – но то, о чем я думаю сейчас, носит государственный характер, а не личный. Возможно, когда вопрос коснется Англии, вам не захочется хранить все яйца в одной корзине?

– И что это значит?

– А то, что сын Стефана Эсташ женат на французской принцессе, так не будет ли разумным женить моего сына на другой принцессе? Таким образом, кто бы из них ни стал королем Англии, вы ничего не потеряете, – хотя я, разумеется, уверен, что корона достанется моему мальчику.

Палец Алиеноры застыл на краю бокала.

– Вы амбициозны, мой господин.

– Это не так плохо, особенно если ты прагматичен в делах. Когда ваша дочь подрастет настолько, что сможет выйти замуж, Генрих будет все еще молод. Между ними не такая уж большая разница в возрасте. Мария станет королевой Англии.

Алиенора посчитала его самонадеянным и дерзким, впрочем именно такой план и мог родиться в его голове. Может быть, и стоило подумать над его идеей.

– Вы делаете ставку на то, что вашему сыну достанется корона, а я не рожу Людовику сыновей, которые унаследуют Аквитанию.

Жоффруа улыбнулся:

– Вы можете сказать, что я играю краплеными картами. Но Генрих очень способный юноша, и я с уверенностью рекомендую его вам не только из-за того, что он унаследует большие земли, но и благодаря потенциалу, который в нем есть.

Суматоха в саду возвестила о прибытии Людовика.

– Надеюсь, я заручусь вашей поддержкой моего предложения, – тихо промолвил Жоффруа, готовясь пойти и выказать почтение королю.

– Я подумаю над вашими словами, – любезно ответила Алиенора, одарив его милостивой и загадочной улыбкой, сказавшей ему, что теперь она контролирует ситуацию.

Его идея имела определенные достоинства, но Алиенора не собиралась так легко выкладывать свои карты.

В тот вечер она отправилась молиться вместе с Людовиком в часовню Святого Михаила, а после вернулась с ним в его покои. Мельком взглянула на распятие на стене напротив постели и окровавленного Христа, терпящего на кресте муки. Бог Людовика был повсюду, но любовь Он не дарил.

– Ты получил предложение от Жоффруа Анжуйского относительно брака между Марией и его старшим сыном? – спросила Алиенора.

Людовик бросил в ее сторону прищуренный, почти подозрительный взгляд и, усевшись, показал жестом, что ей следует стянуть с него сапоги, как велит долг покорной жены.

– Кто рассказал тебе об этом деле?

Алиенора опустилась на колени, чтобы исполнить приказ, а сама прикидывала, какой взять тон. Настроение Людовика было трудно предугадать. За молитвой он обычно смиренный и тихий, почти вялый, но это могло измениться за секунду. Он буквально излучал враждебность.

– Граф Жоффруа и рассказал, – пояснила она. – Этот союз кажется мне удачным со всех точек зрения.

Людовик сердито сверкнул глазами:

– Его долг – сначала поговорить со мной, как главой государства и главой семьи! Я его господин и не потерплю, чтобы он судачил с женщинами за моей спиной подобным бесчестным образом!

Алиенора стянула второй сапог.

– Я думала только о благе нашей дочери, – сказала она, – и не дала ему никакого ответа.

Людовик отвел взгляд:

– Но ты обсуждала это без моего разрешения.

– Долг королевы – поддерживать мир, – возразила она, – и помогать в таких делах.

– Твой первейший долг – слушать меня, – напыщенно провозгласил он. – Я не допущу, чтобы ты решала вопросы без моего позволения. Моя мать предупреждала, что тебе нельзя доверять, что ты будешь действовать по-своему, и она оказалась права.

– Твоя мать, разумеется, кладезь мудрости, – парировала Алиенора. – Разве она не высказывалась по поводу правления Францией, когда был жив твой отец?

– Да, высказывалась, довольно часто невпопад, и совала свой нос во все дела. – Лицо его скривила гримаса. – С тобой я не совершу подобной ошибки.

Алиенора отважно встретила его взгляд:

– Я не такая, как она. Граф Анжу ничего не предложил мне такого, чего я не могла бы тебе повторить, и я не дала никаких обещаний, но я все равно считаю эту идею хорошей.

Людовик прищурился:

– В самом деле? Быть может, тебя покорил блеск анжуйца, но меня – нет. Он сначала обратился к тебе, причем за моей спиной, и это не делает его подходящим свекром для нашей дочери, как и не внушает стремления породниться.

– Граф не действовал за твоей спиной.

– Он даже не сообщил мне, что уже обсудил это предложение с тобой. Я рассматриваю это как действие за моей спиной. Однако я ему не отказал. Я ответил, что еще слишком рано принимать решение, но, если он останется лояльным во время нашего отсутствия, я могу рассмотреть этот вопрос после возвращения. Это должно удержать его в границах, а то он слишком много о себе воображает. Такого нужно окоротить.

Алиенора согласилась с мужем, но в душе возмутилась тем, как он с нею обошелся, как будто ее тоже требовалось одернуть.

– Но когда мы вернемся и он вновь обратится с тем же предложением?

Людовик пожал плечами:

– Даже если бы я захотел согласиться, все равно не смог бы. Аббат Сугерий говорит, что этот брак считался бы единокровным. У них общие предки.

– Известны случаи, когда венчались и более близкие родственники. Мы, например. – Алиенора удивленно подняла брови. – Аббат Сугерий не возражал, насколько я помню, хотя у нас запретный уровень родства.

– Не желаю ничего больше слушать, – отрезал Людовик. – И не спорь со мной. Если бы ты лучше знала свое место, у нас давно были бы сыновья.

– А если бы ты лучше знал свое место, я могла бы их тебе подарить, – парировала она. – Как мне вынашивать детей, когда ты не сеешь семя? Быть может, нам действительно следует расторгнуть наш брак:

Людовик побагровел:

– Довольно! Ты повторяешь мои слова, но выворачиваешь их по-своему. Раз просишь меня посеять семя, я так и сделаю. – Он начал раздеваться и жестом велел ей лечь на кровать.

Алиенора сглотнула, почувствовав дурноту. Не этого она добивалась. Для него это был лишь еще один способ унизить ее, помимо того, что в последнее время он мог исполнять свой супружеский долг только в приступе религиозного рвения или ярости. Она покачала головой.

– Делай, что я говорю! – Король схватил ее за руку и швырнул на постель.