Непредвиденная опасность - Эрик Эмблер

Кентон почти не слышал этих слов. Серж погиб. Механик по имени Григорий, по всей видимости, тоже. Что же произошло с остальными двумя — с Тамарой и с человеком, оставшимся у ворот? Едва эти мысли промелькнули у него в голове, как где-то вдалеке грянули три выстрела подряд. Затем пауза, а потом еще один выстрел, прозвучавший громче остальных.

Уголком глаза он покосился на Залесхоффа. Лицо русского сохраняло невозмутимое выражение. Тогда Кентон взглянул на Саридзу. Тот все еще улыбался, но как-то натянуто. И явно прислушивался. Наверное, минуту, не меньше, в комнате стояла полная тишина.

Затем Залесхофф откашлялся.

— Вот несчастье, если вдруг застрелили капитана Майлера, — заметил он.

— Это вряд ли, — огрызнулся Саридза.

— А я на вашем месте не был бы столь уверен, Саридза. Моя сестра — отменный стрелок. К тому же находится в укрытии, в машине.

Кентон чуть не подпрыгнул. Зачем он все это говорит, черт бы его побрал?

— Не думаете же вы, что мы явились сюда, не подготовленные заранее к разным неожиданностям, — невозмутимо продолжил Залесхофф.

Кентон кашлянул, стараясь его предупредить, но Залесхофф не обратил внимания.

— Нет, конечно, это мог быть человек, которого я оставил у ворот. Должно быть, Майлер со своими людьми напоролся на засаду.

Журналист метнул в его сторону яростный взгляд. А потом заметил нечто, что заставило его быстро отвернуться и уставиться прямо перед собой. Залесхофф медленно продвигался к углу каминной доски, он вытянул пальцы одной руки, поднятой над головой, и приготовился схватить небольшую бронзовую вазу. Кентон затаил дыхание.

Но в этот момент в холле раздались шаги, и в комнату вошел Майлер.

Бывший член партии «Черные и загорелые» окинул пленных беглым взглядом.

— А ну, отошел от камина, живо! — рявкнул он.

Залесхофф шагнул вперед. Сердце у Кентона упало.

— Вижу, шеф, — сказал Майлер, — вы все-таки взяли эту свинью. Еще одна сидит связанная на кухне. Хочу задать ей хорошую трепку.

— Что за стрельба была?

— Там оказались еще двое, сидели в машине. Пальнули пару раз в небо, видно, для острастки, и укатили прочь. Я тоже стрелял, хотел пробить им бензобак, но было слишком темно.

Саридза сердито фыркнул.

— Ты должен был остановить их, Майлер. Они могут вернуться. Так что придется срочно увозить отсюда эту парочку. Ты тут посторожи. А я пойду, отдам распоряжения.

Майлер приподнял тяжелый «кольт», и ствол оказался на уровне его груди.

— Будет сделано!

Саридза вышел из комнаты. Майлер, злобно прищурившись, разглядывал Кентона и Залесхоффа. Журналист понял, что его узнали.

— А что, очень славная компашка, — насмешливо протянул Майлер. Потом повысил голос: — Heinrichs, komm her![44]

В комнату вошел высокий тощий мужчина с безобразным родимым пятном на щеке. Споткнулся о ноги мертвого Сержа и злобно пнул тело носком ботинка.

— Держи их под прицелом и следи за тем, чтобы не подходили слишком близко к камину! — скомандовал Майлер по-немецки.

— Jawohl, Herr Kapitän.[45]

Тощий занял позицию и положил палец на спусковой крючок.

Майлер сунул руки в карманы плаща и секунду-другую смотрел на пленных. Кентон заметил спереди на пиджаке у него длинную и тонкую полоску крови. Внезапно капитан вскинул ствол револьвера и направился к Залесхоффу. Остановился примерно в футе от него.

— Так ты и есть тот самый грязный красный, верно?

Залесхофф смерил его холодным взглядом.

— Рад встретиться с вами снова, капитан. Мне, знаете ли, удалось выяснить о вас кое-что любопытное. Ваша настоящая фамилия Холлиндер. Более того, вас разыскивает полиция Нового Орлеана за убийство цветной женщины по имени Робинс.

Майлер взмахнул кулаком в перчатке и ударил русского по лицу. Залесхофф пошатнулся и отпрянул. Тогда капитан вскинул руку с револьвером и нанес еще один удар — по голове. Залесхофф рухнул на пол лицом вниз и остался лежать неподвижно.

Майлер обернулся к Кентону.

— Ты тоже свое получишь, старина! Очень скоро!

Он пошарил в кармане, достал моток толстой медной проволоки и плоскогубцы. Скрутил за спиной запястья Залесхоффа, резким движением плоскогубцев закрутил проволоку, затем обрезал концы.

— Теперь ты. Руки опустил — медленно! — и вытянул перед собой!

Кентон повиновался, и медная проволока врезалась ему в плоть. Секунду или две ему удавалось держать запястья повернутыми так, чтобы потом можно было хоть немного ослабить давление проволоки, но поворот плоскогубцев сделал это невозможным. Боль была страшная, и Кентон поморщился.

Майлер рассмеялся.

— Что, туговато, старина? Все правильно, руки у тебя занемеют через минуту. Да ты садись!

Он толкнул Кентона, а потом, выставив ногу, сделал ему подсечку. Журналист рухнул на пол. Майлер принялся связывать ему ноги в лодыжках. И почти закончил, когда в комнату в пальто и шляпе вошел Саридза. Покосился на Залесхоффа, по-прежнему лежавшего неподвижно.

— Что это такое, Майлер?

— Эта свинья совсем обнаглела!

Саридза нахмурился и посмотрел на Кентона.

— К сожалению, — торопливо начал он, — нам вскоре снова предстоит расстаться. Partir est mourir un peu,[46] однако, боюсь, вы и ваш компаньон заблуждались насчет того, кто именно должен умереть. А пока что мы отправляемся на небольшую прогулку. Майлер, в машину их! Отвезем на кабельный завод. Не думаю, что тому человеку на кухне осталось долго жить, но и он может поехать вместе с ними! — Саридза задумчиво взглянул на труп на полу. — Напроказничал ты тут, Майлер, теперь такой прекрасный ковер испачкан! Бастаки вернется утром, так что надо навести здесь порядок. На заднем дворе есть пруд, в гараже и сарае полно всяких тяжелых железяк, так что избавиться от этой падали не составит труда. И поживей!

— Будет сделано, шеф.

Майлер вышел и через минуту вернулся в сопровождении какого-то молодого человека с порочным и бледным лицом, которого он называл Берг. Под руководством Майлера Берг вместе с Генрихом вынесли тело Сержа из комнаты.

Саридза наблюдал за этой операцией в полном молчании. Когда его подручные вышли, он подошел к журналисту и взглянул на него сверху вниз.

— А вы, друг мой, — заметил он, — просто набитый дурак.