Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

Рольф окинул гостиную быстрым взглядом, затем подошел к Анджелине и обхватил ее рукой за талию небрежным хозяйским жестом. Со стороны могло показаться, что он просто положил ей руку на пояс, но Анджелина чувствовала стальной обруч его хватки.

— Обыщите дом, — распорядился принц и посмотрел вслед Леопольду и Освальду, которые быстро зашагали прочь выполнять приказание. Затем он обратил все свое внимание к хозяйке дома, поклонившись ей довольно небрежно и, во всяком случае, совершенно неучтиво.

— Мадам де Бюи, насколько я понимаю? Желаю вам доброго вечера!

— Что… что все это значит? — спросила пожилая дама, медленно вставая с дивана.

— Минутное беспокойство, это ненадолго. Не принимайте слишком близко к сердцу.

— Не смейте… — но тут мадам де Бюи взяла себя в руки, обращаясь к принцу вновь тоном, полным достоинства и высокомерия. — Я хотела бы знать, чем обязана, удостоившись чести столь внезапного вашего визита?

— Наверняка вы догадываетесь, чему именно обязаны… Особенно после того, как ваша племянница провела последние несколько дней в моем обществе.

Андре не отрывал темно-карего взгляда от лица Анджелины. Но услышав слова принца, он повернулся к мадам де Бюи, недоверчиво глядя на нее.

— Но вы же говорили, что Анджелина больна? Каждый раз, когда я приходил справляться о ней, вы говорили…

— Я вынуждена была прибегнуть ко лжи, ради ее же спасения, чтобы защитить ее доброе имя, что, как я вижу, теперь уже становится совершенно бесполезным.

— Вы подразумеваете, — произнес Андре, и кровь бросилась ему в лицо, окрасив смуглую кожу в багровый цвет, когда он повернулся к Рольфу, — что она все это время была вместе с этим человеком?

Рольф улыбнулся и, все еще не отрывая синего выразительного взгляда от мадам де Бюи, бросил Андре слова, полные злой иронии:

— О, уверяю вас, не по своей воле…

Андре резко повернул голову к мадам де Бюи:

— И вы ничего не предпринимали? — возмущенно спросил он.

— Вы не поняли до конца ситуацию, — возразила та.

— Так объясните ее, — предложил Рольф. — Скажите ему, как вы бросили на произвол судьбы нежную юную девушку, предоставив ей самой спасать себя — или разжалобив меня своей невинностью или попытавшись бежать, что она и сделала сегодня вечером. Вот почему мы здесь.

Анджелина в это время попыталась слегка оттолкнуть свободной рукой его от себя, но принц перехватил ее запястье и сжал его в своих пальцах.

Мадам де Бюи застыла, онемев, ее грудь тяжело вздымалась, а глаза горели лютой ненавистью. Было слышно, как наверху люди принца проводили обыск, топая тяжелыми сапогами в комнатах верхнего этажа.

Андре двинулся в сторону Рольфа.

— Я прошу вас отпустить Анджелину!

— Даже если бы я хотел этого — а я не хочу — я был бы вынужден отказать в вашей просьбе.

— Я настаиваю!

Рольф как-то странно взглянул на него.

— Вы же умный человек Делакруа, и любезный к тому же. Я понимаю, ваш долг велит вам вступиться за прекрасную девушку, но вы не знаете, в какое дело вы вмешиваетесь. Я от всей души советую вам обуздать свой порыв. Ведь самоконтроль и сдержанность — это тоже добродетели.

Произнеся эти слова вкрадчивым голосом, принц указал взмахом длинных ресниц на свой главный, самый убедительный довод. Андре тоже взглянул на пистолет в руках Рольфа. Его лицо окаменело, как будто он принял какое-то решение, но тут послышался шум на лестнице, и Леопольд, громко стуча сапогами по паркету, ворвался в гостиную.

— Никого, — доложил он. — В доме никого, кроме этих двоих, дворецкого и горничной, которую мы обнаружили наверху.

— Вы захватили слуг? — бросил Рольф ему через плечо.

— Они в коридоре. Освальд стережет их.

Рольф кивнул.

— Свяжите их.

— Как вы смеете? — взвизгнула мадам де Бюи. — Это мой дом, мои слуги! Вы не смеете.

— Я смею.

Принц Рутенский повернулся к Андре.

— Простите меня, месье Делакруа, но я вынужден связать также и вас. Очень сожалею, но это крайне необходимо. Мы ограничим свободу вашего передвижения всего на несколько часов.

Прежде чем его слова отзвучали, Густав подошел к оконным занавескам и под неистовые визги и крики мадам де Бюи, выдернул из них шнуры и веревки. Вместе с Мейером они приблизились к молодому человеку. Последовала недолгая отчаянная схватка, исход которой не вызывал сомнения. И через несколько секунд Андре уже стоял со связанными за спиной руками.

— Это чудовищно, ты — варвар! — кричала мадам де Бюи, переходя на пронзительный истерический визг, топоча ногами и размахивая в воздухе сжатыми кулаками. — Ты зверь, ты — липовый принц! Ты — хищная свинья!

— Мадам, — произнес Рольф, — чтобы успокоить визжащую свинью, ей перерезают глотку. Курица, которая кудахчет громче всех, первой идет под топор. Надеюсь, я ясно выразился?

Хозяйка дома мгновенно умолкла. Она не проронила ни единого звука даже тогда, когда Густав, следуя молчаливому указанию Рольфа, взял ее за локоть и вывел из гостиной в коридор.

Первый этаж особняка де Бюи, как и многие другие дома в округе, служил своеобразным фундаментом, а главные жилые помещения находились на втором этаже, надежно защищенные от паводка. Часть первого этажа, стоящая в низине была возведена на мощных столбах пространство между которыми заполняла кирпичная кладка. Здесь располагались кладовые для съестных припасов, чуланы для вещей, а также камера для черных рабов, только что прибывших из Африки или с островов Карибского моря. Ее использовали и для провинившихся слуг, ожидающих своего наказания. Дворецкий, сильно напуганный наведенным на него дулом пистолета, выдал телохранителям ключи от этого помещения и проводил их к нему. Похоже, он считал для себя более предпочтительным находиться запертым в сырой мрачной комнате, чем на свободе рядом с вооруженными дерзкими людьми принца. То, что Мария, горничная мадам де Бюи, и Андре не разделяли его мнения, не играло никакой роли. Их, связанных, с кляпом во рту, втолкнули в камеру и закрыли дверь, заложив ее на засов.

На крыльце разгорелся спор о том, воспользоваться ли факелом или обойтись без него. Остановились на последнем. И освещенный ярким фонарем, висящим над парадным входом, Рольф показал жестом мадам де Бюи, что она должна сесть в седло, причем на того коня, на котором прискакала Анджелина.

— Что? Не думаете же вы увезти меня с собой? — вскричала пожилая дама, и ее маленькие черные глазки, казалось, вот-вот вылезут из своих орбит…

— Неужели эта мысль так путает вас? Не может быть!

— Но какой вам прок от меня?

— Это еще придется выяснить. Итак, или вы сядете на коня, или вас привяжут к нему, перекинув через седло, как мешок картошки, который везут на рынок.