Гадюкинский мост - Ростислав Марченко

Ну, или закончит где-то на Дальнем Востоке, или в военных учебных заведениях, коли вышестоящее руководство признает, что расстрелять его очень хочется, но, увы, не за что – человек старается, как может. С выводом, что на фронте его держать нельзя, людей и техники у страны на тактические эксперименты гения может и не хватить, а вот для того, чтобы гонять курсантов по плацу или проверять кантики на кроватях в учебном полку, он может быть незаменим.

С особистом в госпитале я был краток:

– Это пленные немцы, частично раненые. Это товарищ подполковник, вот его пистолет, забирайте. От командования я его отстранил за полной профнепригодностью. Грузите его охраной Борисово, охраной госпиталя, руководством погрузочными работами, в общем, чем угодно, но чтобы на глаза мне этот доморощенный Кутузов не попадался. Если он опять сунется к реке, я его шлепну на месте, чтобы было понятнее. Прямым текстом говорю.

Особист напрягся и вопросительно кивнул, вытягивая подробности. Я, угадав его мысли, пожал плечами.

– Причин хватает. Не будем даже вспоминать самочинный и не обоснованный обстановкой расстрел пленных. Скрытно оборудовать опорный пункт даже не собирался, тупо на ровном месте демаскировал нашу засаду, в конце концов, когда немцы его самого атаковали, с организацией обороны опорного пункта тоже обосрался. Не прими я меры, его бы на высоте немцы взяли тепленьким. В общем, очень интересная личность товарищ подполковник оказалась – ни законы, ни уставы ему не писаны, как на его действия отреагирует противник, вообще не думает… Но зато очень любит перед чужой мордой пистолетом помахать.

Кривошеева наконец прорвало:

– Только брехать тут не надо, лейтенант!

Я не удостоил подполковника ответом и продолжил:

– Таким на передовой линии делать нечего, я так считаю. Поэтому, товарищи, забирайте его себе, и мой вам совет, к боевому управлению больше не подпускайте. Дайте ему трех самых отлынивающих бойцов, и пусть он в лесу у Борисово парашютистов-диверсантов ловит. Легче будет ровным счетом всем.

– Что, все на самом деле так серьёзно? – Напряжение особиста так и не отпустило.

– Все гораздо серьёзнее, чем я сказал. Идиотские поступки сложно передать словами, их видеть надо. Съезди на опорный пункт к политруку и опроси бойцов, убедишься. Как оборудовали опорный пункт, даже не пытаясь скрываться, как шлялись там по высоте, меня на обратных скатах в бинокль рассматривая, зная, что с другого берега наблюдают, как и зачем он пленных, наконец, пострелял, когда они оружие побросали и с поднятыми руками стояли. А мне, уж извини, некогда, машинки хоть и быстрые, но у реки обстановка каждую секунду может измениться.

– Сволочь! – Шип души недруга был мне как бальзам по сердцу.

– Все остальное по плану. Я поехал.

– А с отъездом не торопись.

Опа, а вот этого я не ожидал. Что ему надо? Черт, и бойцов с собой нет… одни экипажи в машинах! Так и до неприятностей дойти может! И не только тем, что меня сейчас повяжут. Если смогут. Бугаев, хоть и вовсе не возражал замыслу легализации, но то, что в бывшем сибирском спецпосёлке в высланной туда кулацкой семье родился, прекрасно помнит. Да и Егоров с его высшим историческим образованием любовью к дедушке Сталину вовсе не блещет. Вступятся за отца-командира – кровью очень легко кончится, и куда потом деваться?

– Не понял?

– Я с тобой поеду. Подожди немного, вот только человечка одного и сухпай с собой возьму. Обвинения прозвучали нешуточные, разобраться надо.

Я подавил желание облегченно вздохнуть.

– Тогда поторопись, будь ласка. Тут хоть и близко даже в объезд, но кто знает, может, через минуту из леса танковая рота вывалит. Через Борисово поедем, там дорога с левого берега не просматривается.

– Понятно, дай мне минут десять. Больше, как думается, не потребуется.

– Хорошо. Засекаю. У тебя десять минут на сборы. Только постарайся поторопиться.

Особист передал пленных двум бойцам с винтовками, которые их куда-то повели, и вместе с подполковником быстрым шагом нырнул в здание, пока я, облегченно вздыхая, залез на БМД. Находиться внизу под угрозой попытки захвата было бы крайне глупым поступком. Вдруг этот опер меня обманывает? Это их работа, это они умеют.

– Бронегруппа, внимание! Ждем здешнего особиста, он желает проехаться с нами и разобраться с делишками подполковника по месту. – Переждав восторженный рев, добавил: – Но есть вариант, как бы нас тут неожиданно повязать не попытались. Усильте внимание по периметру, если попытаются взять на прицел или открыть стрельбу, не отвечать. Срываемся к опорному пункту, забираем людей и уходим. Я тут не добрая фея, пусть с немцами сами тогда разбираются. Как могут.

Тем не менее, неожиданностей не случилось. Особист появился на десятой минуте с пухлой сумкой, висящей на плече, и вещмешком за спиной, сопровождаемый спортивного вида молодым человеком с тремя красными треугольниками на малиновых петлицах, скаткой шинели, таким же вещмешком, самозарядной винтовкой и тяжело отвисающим под массой подсумков и штыка-ножа поясным ремнем. Оперативненько, что тут сказать.

– Запрыгивайте на броню, там ездить вполне комфортно… Гибадуллин, трогай.

Денис, красуясь перед зрителями, дал газу и резко развернулся на месте, чуть не уронив под гусеницы машины наших гостей, и рванул со двора. Оставшиеся две машины дунули вслед за нами.

* * *

Сложившуюся в районе госпиталя ситуацию я оценивал достаточно оптимистично – как пат. Активничать самому мне было нерационально, для находившейся за рекой мотопехотной роты активные действия после уничтожения посланного в обход мотоциклетного взвода были смерти подобны. Чтобы лезть в лоб на танки и укрепления, ее командир должен был быть самоубийцей. Повторно попытаться взять заслон у моста в обход было приемлемым вариантом, однако требовало заметного количества времени и нуждалось в плановых натяжках касательно эффективности носимых противотанковых средств. Противотанковые ружья против Т-34 и КВ имеют на данный момент околонулевую эффективность, тридцатисемимиллиметровое противотанковое орудие – не на много большую, даже если удастся переправить.

Отсюда вывод, если фриц пошлет еще взвод в обход, тот будет сидеть в лесу и не дышать до темноты и только глубокой ночью может атаковать «танки», пытаясь взять их внезапностью. План с околонулевым реализмом – для того, чтобы ему следовать, нужно, как минимум, знать, а имеют ли «танки» в районе моста пехотное прикрытие и что за машины там находятся. Я бы на месте немецкого командира и пехотное прикрытие предполагал, и наличие тридцатьчетверок полагал вполне вероятным.

А если бой планируется ночью, то зачем вообще с обходом заморачиваться? Ночь и возможный утренний туман оптику забьют не хуже. Мост, коли мы уже не взорвали, и позже не взорвём. Уж это немец понимает точно.

И вот тут-то возникает тема наших тепловизоров, с которыми при грамотных действиях я вообще всю немецкую роту могу на лугу оставить. И как надеюсь, ее оставлю. Без подхода танков или штурмовых орудий немец до темноты рыпаться не будет, он собственно и с наступлением темноты вряд ли полезет, но чем черт не шутит. У него все же задача и противотанковые орудия есть. Так что опять сидим, ждем, отвечаем на вопросы особого отдела и топим товарища подполковника. Вот и весь план действий на обозримый промежуток времени, далее по ситуации.