Укроти мое сердце - Елена Соловьева

— Зачем обидел Пантеру? — произнес ворчливо, не догадываясь о том, что только что произошло. — И что у нее отнял?

Я потерла покрасневшую ладонь: Анкор сжал ее так, что едва не расплющил. Но куда больнее было не руке, а разуму. Осознание правды накатило как цунами. Вынесет ли Хан то, что мне придется сказать?..

— Анкор, что ты положил в шоколад? — на удивление спокойным голосом спросила я. — Это ведь яд? Яд собственного приготовления…

Хан подпрыгнул на месте, точно его пнули. Посмотрел на меня, потом на Анкора. После снова на меня.

Кажется, он понял. Хотя еще и не осознал масштаба предательства того, кого считал лучшим другом. Первым и верным помощником.

Анкор молчал, отчаянно сверкая глазами. Руки его тряслись, точно у эпилептика. Колесо протеза все еще крутилось, будто отсчитывая скудны до разоблачения.

— Что у тебя в руке, друг? — голосом столетнего старца спросил Хан.

— Сегодня он подарил мне шоколадку в знак примирения, — рассказала я. — Знал, что не устою. Как знал и то, что не стану пить крепкий бодрящий напиток. И то, что Ирон слишком занят с оборудованием, чтобы присоединиться ко мне за чаепитием. Вот только не учел, что Крис решит составить мне компанию. Забудет о диетах и возьмет предложенное мною угощение.

Сказав это, я посмотрела на Хана. Не представляю, каково ему сейчас. Но лучше жестокая правда, чем сладкое неведение. Как прекордиальный удар: вынужденная мера, чтобы спасти жизнь.

— Теперь понятно, кто запер меняв каюте, — добавил Ар. — Анкор слышал, что я собираюсь навязаться к девочкам в компанию. И принял меры.

— Почему?.. — это единственное, что сумел произнести Хан.

Еще никогда я не видела его таким подавленным и угрюмым. Как истинный капитан и лидер, он не мог простить себе беспечность. Ведь знал, что Анкор увлекается химикатами. Видел, как помощник ненавидит меня и каждого, кто, как ему кажется, занимает главное место рядом с капитаном Лаоса.

— Я пытался оградить тебя от всего, что может доставить неудобство, друг, — вымолвил Анкор. Он смотрел только на Хана и, кажется, не замечал никого и ничего больше. — Оберегал и любил, не давал вновь испытать муки. Ведь это так страшно — потерять тех, кого любишь. Лучше сразу не привязываться…

Хан застонал и схватился за сердце. Для него речь Анкора стала настоящим потрясением.

— Ты сумасшедший, — обвинила я Анкора и бросилась к Хану.

Неловко обняла за талию. Но не смогла найти слов, чтобы утешить. Могла лишь наблюдать и всей душой сочувствовать тому, кого люблю больше всех на свете.

— Неужели ты… их всех, — Хан не мог произнести вслух имена погибших.

Я предположила, что знаю далеко не всех. Лаэс давно путешествует по космосу и, возможно, Анкор избавил Хана от большего числа близких друзей. Маньяк! Первое впечатление оказалось правдивым: помощник командира лишился в катастрофе не только ног, но и разума. А, возможно, не имел его вовсе.

Все испытующе смотрели на Анкора, которого продолжал удерживать Ирон. И боялись ответа, заранее предвидя его.

— Я мог бы заменить тебе весь мир, — продолжил оправдываться в глазах Хана Анкор. — Стать твоими руками и твоими крыльями. Забудь об остальных, особенно об этой жалкой землянке.

Он кивнул в мою сторону, выражая презрение. Я поразилась тому, сколько силы и вызова было в его словах. Анкор действительно верил в то, что говорил. И сделал все, что считал правильным. Полагал, будто его великая цель оправдывает средства. Представить невозможно, во что переросла для него суровая мужская дружба.

— Поверить не могу, что ты это сделал, — с нажимом произнес Хан. — Ты болен, друг, и болен серьезно. Мы поместим тебя в лучшую клинику, не пожалеем кристаллов, но вернем разум. Я…

Договорить он не успел. Анкор дернулся так, что Ирону едва удалось сдержать. От скрипа и скрежета протеза заложило уши.

— Я не болен! — объявил Анкор, бешено сверкая глазами сквозь прорези маски. — Мой разум так же ясен и чист, как прежде. Ты сам говорил, что нужно сбросить цепи, наброшенные на нас обществом и Межгалактическим Союзом. Плевать на законы! Я убил, чтобы не убили тебя. Существа низшего порядка все равно, что дикие растения на поле — их нужно пропалывать, чтобы они не задушили культурные сорта. Ты существо высшего порядка, истинный антерианец. Властитель Галактики!..

— Остановись! — приказал Хан, не в силах слушать дальше. — Я любил тех, кого ты называешь сорняками… Никакие высокие цели не могут оправдать убийство разумных существ. Я сумел справиться с ненавистью, научился смотреть на вещи под другим углом. И ты сможешь. Вот увидишь…

— Нет уж! — гаркнул Анкор. — Вам не запихать меня в клинику для психов. Если ты, Хандлер, не готов разделять мои убеждения, то и подчиняться тебе я не стану. Как же я обманулся!.. Ты не лучший из антерианцев, а всего лишь жалкий трус, не способный понять великой цели. Подкаблучник земной самки.

В последние слова он вложил всю ненависть, на которую был способен. Дернулся в последней отчаянной попытке дотянуться до меня. Но крепкие руки Ирона держали стальными тисками.

Каким бы сумасшедшим не был Акнор — понял, какое безрадостное будущее его ждет. Хан не позволит ему избежать наказания. Ни дружба, ни полные извращенного вдохновения речи не переубедят капитана и других членов команды. Преступник ответит за прегрешения.

Анкор ужом вывернулся в руках Ирона и засунул в рот остатки конфеты. Подтаявший шоколад испачкал края маски и бледные губы. В желтых глазах сверкнуло злорадство.

— Вам не одолеть меня! И не переубедить!.. — Это последнее, что успел произнести тронутый умом калека, прежде чем команда Лаэса бросилась спасать его от смертельного яда.

Ни промывание желудка, ни введенный антидот не помогли Анкору. Созданная им же самим отрава действовала наверняка, не давая и малейшего шанса на выживание. Так за вечер мы потеряли двух членов команды и, кажется, утратили вкус к жизни.

Если прежде я еще сомневалась и помышляла остаться, после случившегося окончательно поняла, что самым мудрым решением будет улететь и забыть весь этот кошмар. Земной женщине нет места в космосе. Как и нет места в сердце инопланетянина.

Признание Анкора выбило Хана из колеи. Его и прежде терзало чувство вины, сейчас же он окончательно ушел в себя и возвращаться, похоже, не собирался. Бродил по Лаэсу, будто призрак, не реагируя на внешние раздражители. Ел, только когда кто-то из команды напоминал ему об этом, почти не спал и не хотел отправляться на выступления. Подолгу смотрел на обзорный экран на капитанском мостике, словно в извечной темноте космоса пытался найти спасение. И не находил…

Множество раз за прошедшую неделю я пыталась поговорить с Ханом, обсудить произошедшее. Поддержать морально и настроить на позитив. Убедить, что жизнь продолжается и все еще возможно… Хан не слушал.