Ученье - свет, а неученье - тьма - Павел Вяч

— Дима, — план действий родился моментально, — нам нужен Марк. Срочно.

— Не выйдет, — тут же отозвался пацан. — Он сейчас занят.

— Плохо, — протянул я, с сомнением глядя на полыхающего, как факел, студиоза и зрителей, которых собралось порядка двадцати человек. — Думаю, без Экстренного вызова не обойтись.

— А может его того? — Дима сделал вид, что пробивает невидимому противнику в челюсть. — И всё.

— Зрители, — поморщился я.

— Да там половина целителей и половина его бывших противников.

— Всё равно, — я покачал головой. — Сейчас на него смотрят, как на полоумного. И даже боятся. Если же я его вырублю, то он мгновенно станет мучеником.

— Я знаю, что делать, — неожиданно заявила Мила и, взяв меня за руку, потянула к огневику. — Пойдем.

— Ну пойдем.

Вообще, у меня было такое чувство, что я занимаюсь какой-то ерундой. Да, важной, но ерундой.

Первые дни Академии растянулись словно гигантская резинка — столько всего за столь короткий срок…

И сейчас мне остро захотелось побыстрей разрубить этот Гордиев узел и заняться поиском Ваджры.

Поэтому, если у Милы есть какой-то вариант, кроме силового решения проблемы, что ж, я буду только рад!

— Ну же, трусы! — клякса в ауре огневика пульсировала словно сумасшедшая. — Остался последний! Я вызываю любого из вас!

— Согласно пятой поправке к положению об учёбе в Академии, касающейся дуэлей между студиозами, — Мила, подойдя к кругу заговорила быстро, но четко, — любой одаренный имеет право отказаться от участия в дуэли на должность декана факультета.

— Что? — несколько секунд одержимый огневик смотрел на нас будто баран на новые ворота. — Но… это же нечестно!

— Нечестно? — усмехнулся я. — А то, что ты делаешь честно? Ты же…

— Более того, — Мила так на меня посмотрела, что я оборвал себя на полуслове. — Мы имеем право вызвать ректора Академии для подтверждения легитимности проводимых дуэлей.

— Ты что несешь?! — взвился огневик, превращаясь в натуральный факел. — Какая к ксурам легитимность?!

— Что-то я не вижу ни одного преподавателя, который бы выступал в качестве наблюдающего со стороны Академии, — Мила, в отличие от огневика сохраняла максимальное спокойствие. — Или я ошибаюсь?

— Да ты… Да я… — с ненавистью прошипел огневик, — Я…

Несмотря на то, что одержимый студиоз находился в дуэльном круге, трава вокруг защитного периметра стремительно вяла. Да и мы, не выдержав, отошли на пару шагов назад.

— Но есть выход.

Мила филигранно выбрала момент, чтобы выдвинуть свое предложение. Еще мгновение и студиоз бы полыхнул, да так, что мало не показалось бы никому.

— Выход? — против воли заинтересовался огневик, а его огненная аура немного притушилась.

— Схватка с нашим чемпионом, с сильнейшим бойцом Темного факультета, — Мила показала почему-то не на меня, а на Свелина. — Победитель, согласно положению о дуэлях, получит официальное право бросить выбор любому декану, и если тот не даст свой ответ в течение суток, получит должность.

— Я согласен! Я вызываю вашего чемпиона!

Либо огневик очень хорошо знал положение Академии о дуэлях, или его гнала вперед поставленная кляксой задача.

— Место проведения поединка — территория Темного факультета, — невозмутимо продолжила Мила. — Вы, в свою очередь, имеете право выбрать время.

— Немедленно! — тут же выкрикнул огневик. — Прямо сейчас!

— Не вижу причин задерживать дуэль, — Мила шагнула в сторону и повела рукой, указывая путь. — Но считаю своим долгом напомнить вам, что боевую магию, к которой относится ваша аура, за пределами дуэльного круга использовать запрещено. В противном случае администрация Цитадели может вас дисквалифицировать.

— Трусы! — невпопад выкрикнул огневик и с сомнением шагнул к границе круга. — Дуэль здесь!

— Вы только что сами выбрали время, — терпеливо произнесла Мила. — Наш чемпион, —девушка показала на Свелина, — выбрал место.

— Мы, не сговариваясь, посмотрели на лекаря и тот смущенно кивнул.

— Поменяй! — было видно, что огневик не хочет переступать за черту дуэльного круга. — Здесь!

Свелин вопросительно посмотрел на Милу, на что девушка едва заметно покачала головой.

— Нет.

— Аргх! — лицо огневика, с трудом различимое под всполохами пламени, исказила гримаса. — Хрррра!

Видимо клякса пошла ва-банк, и все ресурсы, в том числе и мыслительные уходили на поддержание ауры.

Фактически огневик почти полностью превратился в стихийного элементаля — человечность в обмен на силу.

А раз так, то у студиоза всего два варианта — или окончательно превратиться в огненного элементаля, или каким-то образом погасить ауру. И нам нужно ему помочь.

— Свелин иди быстрее! — я, сообразив, чего хочет добиться Мила, подключился к игре. — Если он не придёт в наш дуэльный круг, то ты победишь! И сам станешь деканом!

Свелин от удивления закашлялся, но справился с собой и, кивнув, повернулся в сторону Темного факультета. А вот огневик отреагировал совсем не так, как я ожидал.

Судя по тому, что я видел в его ауре, клякса сейчас сжигала все доступные студиозу ресурсы с одной лишь целью — любым способом пробиться во власть.

И по тому, что я видел, было очевидно — он не справится с этой одержимостью. А значит или потеряет сознание от нехватки энергии или превратится в одержимого элементаля, или… сгорит.

Причем, если раньше я бы сделал все, чтоб спасти его жизнь, сейчас мне было абсолютно без разницы.

Более того, я его фактически уже списал со счетов, поскольку вероятность того, что студиоз сможет потушить свою ауру я оценивал, как ничтожную.

Но в какой-то момент клякса резко побледнела, и огненная аура студиоза начала стремительно увядать.

— Я буду драться, — прохрипел студиоз, выходя из круга и бросаясь за Свелином. — Стой! Я…

Договорить он не успел.

Стоило ему поравняться со мной, как я втянул в себя тлеющий в его ауре огонь и, усилив кулак Тьмой врезал ему в затылок.

Студиоз по-детски всплеснул руками и неуклюже повалился на землю.

То ли клякса переборщила, то ли я, но в магическом зрении огневик выглядел словно потухший уголек.

— Свелин! — крикнул я, бросаясь к упавшему на землю огневику. — Помогай! Мила! Отличная работа!

Можно было попробовать вытянуть студиоза самому, но из-за поселившегося в душе равнодушия и даже голода, я боялся, что вместо лечения, выпью оставшиеся в нем крохи энергии.