Оскар за убойную роль - Анна и Сергей Литвиновы

– Тане плохо! – по-прежнему с ноткой истерики выкрикнула бывшая жена.

– Что говорят врачи?

– А что они могут сказать! Она вся избита! Гематомы по всему телу! Кажется, ребра переломаны! Сотрясение головного мозга!

– Это еще не самое худшее. – Валерий Петрович знал способность бывшей жены колоссально преувеличивать опасности, грозящие Тане, и не смог скрыть своего облегчения.

Это было опрометчиво.

– Что же тогда, по-твоему,самое худшее?! – немедленно взвилась Юлия Николаевна. – Чтобы ребенка убили?!

Валерию Петровичу стоило немало трудов, чтобы не соскользнуть в истерический Юлин тон, но все-таки он, оставаясь спокойным, спросил:

– Есть данные, кто это сделал?

– Какие еще данные! Милиция нашла ее в подвале! В каком-то старом доме! Всю избитую! – Затем мысль Юлии Николаевны совершила странный пируэт, и она прокричала: – Это все ты!

– Что – я? – изумился Ходасевич.

– Ты! Ты растил ее как мальчишку! Ходил с ней в эти дурацкие походы! Костры жег! Машину водить учил!

– Юля, при чем здесь это? – поморщился Танин отчим.

– При том! При том, что теперь она все время влипает в разные истории! Из-за тебя! И твоего воспитания! И замуж никак не может выйти!

– Юля, ситуация очень серьезная, – веско и раздельно произнес Валерий Петрович. – Чтобы обезопасить Татьяну, мне нужно срочно поговорить с ней.

– Поговорить?! Ты с ума сошел! Ребенок только уснул!

– Юля, от нашей с ней беседы зависит многое. А ее состояние не настолько тяжелое, чтобы она не могла разговаривать.

– Ты! – задыхаясь, почти выкрикнула бывшая жена. – Ты имеешь наглость объяснять мне, какое у моего ребенка состояние?!

– Тем не менее я должен побеседовать с ней. – Валерий Петрович решительно двинулся к двери палаты.

Юлия Николаевна загородила своим сухоньким тельцем дверь, даже руки раскинула.

– Не пущу!

Валерий Петрович сделал шаг вперед.

– Ты не пойдешь к ней! – Она повысила голос еще на пару тонов. – Ну, что – мне милицию вызывать?!

– Юля, потише. Ты разбудишь Таню.

Юлия Николаевна понизила голос и прошептала яростно:

– Ты что, не понимаешь? Не понимаешь, что разговор с тобой будет для ребенка травмой?!

– Юля.

– Нет, нет и нет!

– Ладно, – сдался Ходасевич. – Подождем, пока она проснется.

– Я не дам тебе говорить с ней! Думаешь, я не понимаю?! Это ты опять втравил Танечку черт-те во что!

– Юля!! – вполголоса рявкнул Валерий Петрович. Рявкнул не оттого, что потерял терпение – терпение его было почти безграничным, а потому, что его рык, как он знал из всего опыта прошедшей семейной жизни, это единственный способ охладить бывшую жену. Затем он взялся обеими руками за худенькие плечи Юлии Николаевны и хорошенько встряхнул ее. Та заморгала, с опаской поглядывая на полковника. – Юля, – повторил он спокойно, – слушай меня внимательно. Мне нужно знать, как Таня провела последний день. Что она делала. С кем встречалась.

Юлия Николаевна испуганно слушала его. Испуганно и послушно.

– От этого зависит ее здоровье. И жизнь. Мне – нужно – знать, – произнес он раздельно. – Ты понимаешь это или нет, черт тебя побери?! – И он еще раз встряхнул бывшую жену за плечи.

Юлия Николаевна съежилась, опустила голову и пробормотала, глядя в сторону:

– Она все равно не станет говорить с тобой обо всем.

– Почему?

– Потому что есть вещи, которые с мужчинами не обсуждают.

– Что ты хочешь сказать? – быстро и испуганно спросил Ходасевич.

– У нее должен был родиться ребенок, – тихо и грустно произнесла Юлия Николаевна. – А теперь… Теперь его нет.

– Но ее не…

– Нет, ее не насиловали, если ты это имеешь в виду.

– Слава богу, – вырвалось у Ходасевича.

– Да уж…

– Юля, ты понимаешь, что мы должны узнать, кто это сделал?

– Зачем? – тихо спросила Юлия Николаевна.

– Затем, что этих негодяев нужно найти. И наказать.

Валерий Петрович знал, что иногда на Юлию Николаевну полезно кричать. После его вспышек бывшая жена обычно становилась способна на диалог и даже высказывала на удивление конструктивные идеи. Вот и сейчас…

– Давай сделаем так: я сама поговорю с Танечкой, – вдруг спокойно и здраво предложила Юлия Николаевна. – Естественно, после того, как она придет в себя и будет готова к подобному разговору.

Полковник не мог не согласиться, что это разумно.

– Поговоришь ты? Ну, хорошо. Но только, Юлечка, – сказал он мягко, – я тебя прошу: выясни все, что с ней стряслось. И не забывай о деталях.

– Ты еще будешь меня учить, – фыркнула Юлия Николаевна, – как разговаривать с собственной дочерью!

Суббота, утро.

Валерий Петрович

Он прибыл в больницу в десять, и Юлия Николаевна опять не пустила его к падчерице. Она провела в палате у Тани всю ночь. Бог знает, на какие подвиги самопожертвования была готова Юлия Николаевна, когда ее дочь оказывалась в опасности.

– Пойдем попьем кофе, – участливо предложил Валерий Петрович. – На тебе лица нет.

– Еще бы! – фыркнула бывшая жена. – Ты-то спокойно спал! А я ночь напролет провела у постели больного ребенка!

«Бог ты мой, – подумал Ходасевич, – и эту вздорную женщину я когда-то любил…»

От кофе тем не менее Юлия Николаевна не отказалась.

Они спустились вниз, в больничный кафетерий. Там в автомате продавался эспрессо. Юлия Николаевна заняла позицию за столиком, Валерий Петрович принес два пластиковых стаканчика – ей и себе.

– Как Танюшка? – спросил он и отхлебнул из стаканчика.

Кофе оказался на удивление неплохим. Юлия Николаевна тоже сделала глоток и ответила:

– Ей уже лучше. Сейчас она спит. Температура спала. Кроме того, вот.

Бывшая супруга достала из сумочки и торжественно водрузила на стол несколько листов, вырванных из еженедельника. Листы были густо исписаны с обеих сторон почерком Юлии Николаевны – округлым, ровным почерком бывшей отличницы.

– Что это? – Валерий Петрович кивнул на листы.

– На рассвете Танечка проснулась. И мы с ней долго говорили. Она мне все рассказала. Все, что случилось с ней вчера. И даже больше. Потом, когда она заснула, я все записала.

– Спасибо тебе, Юля, – с чувством произнес Ходасевич.

– Если бы ты знал, сколько бедной девочке пришлось пережить!.. – покачала головой Юлия Николаевна. Ее взор затуманился слезами. – К ней и из милиции приходили.