История рыцарей Мальты. Тысяча лет завоеваний и потерь старейшего в мире религиозного ордена - Эрнл Брэдфорд

Историки ордена иногда склонны приписывать успехи в войне, будь то на Родосе или на Мальте, неколебимой преданности рыцарей и их непревзойденной отваге. Это, конечно, так, но… Если в армии нет хороших офицеров, она бесполезна. Тем не менее армия состоит из какого-то количества офицеров и большой массы солдат, которых нужно обучить, поставить перед ними цель, а главное, внушить, что люди, которые ведут их в бой, достойны доверия. На Мальте в 1798 году всего этого не было. Родерик Кавальеро писал: «Орден располагал всего 200 французскими рыцарями, 90 итальянскими, 25 испанскими, 8 португальскими, 5 баварскими и 4 германскими. Едва ли не четвертая часть из них состояла из людей слишком старых и больных, чтобы держать в руках оружие. К бойницам выкатили пушки, которые были перекрашены, чтобы выглядеть новыми, но не стреляли больше века. Порох отсырел, опытных канониров не было. Солдаты городского ополчения выполняли приказы без энтузиазма. Они были недисциплинированны, упрямы и злы. Сама мысль о предстоящем сражении с французской армией, считавшейся лучшей в Европе, казалась им неприемлемой».

Даже если бы Наполеон не располагал точной информацией о положении дел на Мальте до экспедиции, он все равно мог бы сделать вывод на основании рассказов путешественников, что и орден, и остров – словно перезревшие фрукты, давно готовые упасть с дерева.

Они оказались в его руках с позорной легкостью. Фон Гомпеш проявил нерешительность, граничащую с преступлением. Он сидел во дворце в полном одиночестве, если не считать единственного адъютанта, не сделав ни единой попытки скоординировать сопротивление или хотя бы отдать приказ, какое сопротивление должно быть организовано. Все было отдано на откуп отдельным командирам разных крепостей и укрепленных пунктов, которые, со своей стороны, не получив никакого приказа, не знали, что делать. А это, в свою очередь, значило, что они не делали ничего. Еще до наступления ночи Дезэ, ведя свои войска с юга, захватил линии Коттонера, на которые великий магистр Коттонер потратил все свое состояние, и вошел в форт Рикасоли, контролировавший южную оконечность Большой гавани. В других местах ситуация была такой же. Ренье высадился в Рамла-Бей на востоке острова Гозо, и, хотя попал под огонь с высот, окружавших песчаный пляж, он тоже к ночи захватил цитадель столицы Гозо, Рабата, а также форт Чембрей, контролировавший вход в единственную гавань Гозо. Сопротивление французам оказало только мальтийское ополчение. Но оно оставалось недисциплинированным, да и его командиры оставляли желать лучшего. Вряд ли можно было ожидать, что мальтийское ополчение способно оказать сильное сопротивление лучшей европейской армии. В одном месте за пределами массивных фортификационных сооружений Флорианы французы на время были остановлены. Рыцарь из ланга Оверни возглавил вылазку, однако его ополченцы попали под сильный перекрестный огонь, загнавший их обратно за стены Флорианы. И здесь знамя святого Иоанна попало в руки генерала Вобуа.

Всю ночь на острове стреляли, в Валетте царила неразбериха. По словам Дубле, «из каждого окна было слышно, как женщины плачут и ругают на чем свет стоит и французов, и великого магистра». Всех святых, которых почитали на острове, стали просить защитить верующих, а статую апостола Павла (который, как считают, обратил мальтийцев в христианство в 60 году) пронесли по улицам Валетты. Наконец депутация мальтийцев явилась во дворец и настояла на встрече с великим магистром. Все считали, что он должен просить мира. Повсеместно царили беспорядки и паника. В некоторых местах мальтийцы решили взять дело в свои руки и, пока суд да дело, отомстить насолившим им отдельным членам ордена. Эти струсившие аристократы вызывали только презрение. На протяжении 36 часов – именно столько времени потребовалось французам, чтобы захватить некогда неприступный остров-крепость, – Наполеон оставался на борту своего корабля L’Orient. Он ни секунды не сомневался, что его люди, подошедшие к стенам, и его сторонники в городе завоюют для него богатейший приз, очень важный для его главного предприятия.

11 июня 1798 года было подписано перемирие. Стороны согласовали следующие условия: рыцари ордена святого Иоанна Иерусалимского передают французской армии город и порты Мальты. Они отказываются в пользу Французской республики от прав суверенитета и собственности как в отношении этого города, так и в отношении островов. Республика употребит свое влияние на Раштадском конгрессе, чтобы обеспечить великому магистру пожизненное владение княжеством, равноценным тому, которое он теряет, а в ожидании этого станет выплачивать ему ежегодную пенсию в 300 000 ливров. Французская республика также сделает другим державам Европы представления о сохранении за рыцарями соответствующих наций их прав на собственность Мальтийского ордена в этих государствах. Рыцари, являющиеся французами, смогут вернуться на родину; те, кто предпочтет остаться на Мальте, будут получать ежегодную пенсию в 700 ливров, а те, кому больше 60 лет, – 1000 ливров.

Это был конец ордена святого Иоанна на Мальте. Бонапарт лично вошел в Валетту 12 июня и был изумлен размерами фортификаций, так легко ему доставшихся. Позже он писал в своих мемуарах: «Мальта не могла выдержать 24-часовой обстрел. Она определенно имела физические возможности сопротивляться, но не имела моральных сил».

За всеми сценами хаоса и беспорядков виднелась смутная и в высшей степени нерешительная фигура великого магистра, жалкого потомка таких значимых людей, как Л’Иль-Адам и ла Валетт. Знамя ордена, которое гордо развевалось над полями сражений Святой земли и Востока, которое вселяло ужас в мусульман в тысячах морских боях, теперь было бесславно спущено, и его место занял французский триколор.

Спустя шесть дней, 18 июня, фон Гомпеш и все рыцари, не выразившие добровольного желания служить французам, покинули остров. Богатства ордена стали добычей победителей (можно усмотреть грустную иронию в том, что почти вся драгоценная добыча была погружена на L’Orient и утонула вместе с ним в заливе Абукирк). Великому магистру было позволено взять с собой только три самые драгоценные реликвии ордена – фрагмент Истинного Креста, руку святого Иоанна Крестителя, лишенную своего драгоценного реликвария, и икону Филермской Божьей Матери, доставленную с Родоса. Но даже икону вынули из серебряного оклада. Орден святого Иоанна снова стал бездомным. Только горстка рыцарей сопровождала великого магистра в изгнание. И когда они оглядывались на свой бывший город и бывший дом, в их глазах не было гордости.

После выдворения ордена с Мальты можно было ожидать, что организация, столь неуместная в наполеоновской Европе, обречена на исчезновение. То, что она уцелела, можно считать чудом, и определенно в этом не было никакой заслуги великого магистра, дух которого был сломлен. Фон Гомпеш нашел приют в Триесте, где его самого и бывшую с ним горстку рыцарей взяла под защиту Австрия. Польские рыцари в великом приорстве Российском вместе с несколькими французскими эмигрантами искали защитника ордена, способного его спасти. Император Павел I принял их с распростертыми объятиями. Теперь он хотел иметь нечто большее, чем формальный титул, и стать полноправным великим магистром ордена. Не ожидая ухода фон Гомпеша, рыцари, находившиеся в Санкт-Петербурге, действуя совместно с великим приорством Российским, объявили фон Гомпеша смещенным. В сентябре того же года, когда Мальта была потеряна для рыцарей, Павел I стал их главой. И то, что он не был католиком и принадлежал к Русской православной церкви, его, судя по всему, нисколько не беспокоило.