Демон Эльдорадо - Олег Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полноте! Да не рада ли она в глубине души тому, что может стать избранницей неба?
Кетук напряженно уставился на невесту, но она неподвижно сидела с низко опущенной головой, будто спала. Только пальцы ее руки судорожно мяли мороженую картофелину.
– Помните еще об одном, – веско сказал кто-то из второго ряда. – Породнившиеся с богами получат их защиту от демона ночи.
– Кто это сказал? – взорвался Кетук. – Боги? Не было такого обещания!
– На улицах говорят…
– Да кто этого демона видел? Или трупы бескровные?
– Люди врать не станут, – осадил сына новый старейшина. – Вспомни, как было еще в прошлом году. Тоже по улицам опасно ходить было. А как боги прибыли, так те убийства и прекратились – сейчас уже демон злобствует. Убийцу окоротил, потому как жертвы все своими считает.
– Все равно я в него не верю…
– Не о демоне ночи разговор, об Арике. Она еще не твоя жена! И твое мнение, Кетук, будет учтено наравне со всеми остальными. – Как ни тяжело было Акучо давать такую суровую отповедь сыну, он был вынужден сохранять непредвзятость. – Сказано: великие почести будут общине, давшей аймара мать бога. Сказано также: получите вы надел и зерно и защиту от обычной подати на полях сапаны Таури. С другой же стороны, разрушим мы будущую семью, ибо матери бога не с руки быть женой смертного. А может быть, даже станем когда-нибудь преступниками, если боги забудут нас и покинут землю. Думайте, люди.
Какое-то время в доме было тихо, только самые прожорливые с громким чавканьем поедали лепешки, запивая их чичей, да потрескивал сухой навоз в очаге. Все ждали слова старейшины. Никто не рисковал открыто ввязываться в спор с Кетуком, несмотря на его молодость.
– Спросим Арику, – вздохнул Акучо.
Видно было, как не хочется ему ставить перед ней такой выбор, но нарушить порядок он не имел права.
– Полагаюсь на волю совета, – так и не подняв головы, отозвалась девушка бесцветным голосом.
Это тоже было правильно… В конце концов, что значит желание одного человека, тем более семнадцатилетней девчонки, по сравнению с потребностями общины? Что бы она на самом деле ни думала, ничего иного она сказать не могла, не рискуя навлечь на себя гнев и презрение старших членов совета.
– Будь честна с нами, Арика, – сказал вдруг Акучо. – Хочешь ли ты стать женой Кетука, или тебе по душе выносить маленького бога?
Он мог бы и не задавать ей этот вопрос, но Кетук был его сыном, и в последний момент, похоже, старейшина слегка дрогнул, поддавшись отцовскому чувству. Девушка молчала, однако все, кто глядел на нее, наверняка заметили блеснувшую на ее щеке слезинку – прозрачная капля стремительно сбежала вниз и пропала на подоле шерстяного платья.
– Я хочу сказать, – едва совладав с деревянным горлом, произнес Кетук. – Прежде чем Арика ответит на твой вопрос, старейшина… Никем не сказано, что женщина, понесшая от богов, не может стать женой человека. Я согласен с решением совета отдать Арику в небесный чертог и хочу взять ее в жены потом, когда она вернется оттуда. Одна или с ребенком. Даже если отпустят ее спустя много лет. И если мудрые боги разрешат ей вернуться к людям и растить чадо среди них. Обещаю, что стану будущему малышу прилежным отцом и никогда не вспомню о том, что он родился на холме…
– С богами равняешься! – визгливо крикнул какой-то юнец-переросток.
– Оно не деву в жены брать… – покачал головой один из стариков. – Хоть и божеское семя в чреве бывало…
– На особые блага рассчитываешь, солдат?
Многие были искренне потрясены странным решением Кетука, отыскивая в нем все новые и новые несуразности или «подводные камни». В большой комнате поднялся порядочный шум, тем более сильный, что почти все были разгорячены хмельным напитком.
– Это против всех правил, – растерянно пробормотал Акучо, кое-как утихомирив совет. – Но случай тоже как-никак необычный… Дитя богов, не человеческое… Арика, ответь нам. Ответь, как ты думаешь сама, что говорит тебе сердце?
Но выбора у девушки не было, никакие приветливые речи не могли уничтожить единственный весомый довод – польза для общины. И Арика вновь повторила свои предыдущие слова:
– С благодарностью приму любое решение совета. И если богам и людям потребно мое тело, они могут взять его.
Ничего от нее больше и не требовалось. Мало кто сомневался, что общее мнение сложится не в пользу Кетука, сейчас же стало и вовсе очевидно – боги получат нужное им в обмен на щедрые дары. А значит, община поступит единственно верным образом.
Кетук встал и в молчании вышел из дома, тотчас очутившись среди метели. Между тесно прижатыми друг к другу домишками из необожженного кирпича свистел ветер. Но ледяной воздух показался юноше спасительным – лицо его горело от бессильного гнева и обиды на судьбу.
Пес, что забился в конуру, выскочил на звук шагов и забил хвостом в надежде на подачку. Кетук присел на корточки и потрепал теплое животное по загривку.
– Такие дела, брат, – пробормотал он и несколько раз глубоко вздохнул. Грудь обожгло холодом.
Он не заметил, как промелькнуло время, и лишь отстраненно видел, как, негромко переговариваясь и пряча носы в шерстяные накидки, расходятся люди. Одними из последних вышли Арика с матерью. Увидев молодого солдата, девушка словно споткнулась и молча подошла к нему, остановив мать жестом.
Пес отчего-то завыл, когда Кетук поднялся, оторвавшись от стены дома.
Арика молча прижалась к бывшему жениху, крепко обняв его. Колючие снежинки цеплялись за ее платок, застревая в ворсинках. Через несколько мгновений девушка отдалилась от Кетука и быстрым шагом вернулась к напряженно застывшей матери, и они скрылись в метели и мраке.
Звезды этой ночью ничем не отличались от самих себя, испокон веку висящих на небосводе. Разве что добавилась к ним новая, подвижная – несколько раз за ночь проносилась она в невероятной небесной выси, рядом с самим Творцом мира, с востока на запад. С наступлением пасмурных зимних дней увидеть ее, правда, становилось все труднее, да и приедается даже такое зрелище…
Сегодня, впрочем, было ясно. Бушевавшее много дней ненастье отступило, и пришли морозные яркие дни и бездонные ночи, когда небесные чертоги богов сияют особенно ярко, словно ограненные самоцветы под лучами Солнца.
Как в прежние годы, Аталай пришел на вершину Храма, тепло одевшись и прихватив маленький кувшин качасы, чтобы не околеть от мороза. Но былого чувства, возникавшего у Аталая под ночным небом, отчего-то больше не возникало, как ни вглядывался верховный жрец в знакомые с юности очертания созвездий. Как будто боги покинули свой мир и пришли к людям, оставив свои сияющие дома пустыми. Холодно и мертво было наверху.
Какое-то время Аталай размышлял над тем, есть ли особый смысл в направлении движения новой звезды. Из всех четырех стихий – красной, белой, черной и желтой – небесный чертог выбрал две, черную и красную, поскольку двигался от востока к западу. Повторял ли он само Солнце? Выходит, недаром эти два цвета издревле преобладают на одеяниях посвященных?