Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно

Что это означает? Почему выбросы кольских предприятий многократно увеличились в 1970‐е годы? Руководство предприятий хорошо понимало угрозы, создающиеся загрязнением, признавая в 1971 году, что продукты металлургического производства – пыль сульфидов и оксидов никеля и меди, окиси углерода, сернистый газ и никелевые растворы – в разной степени токсичны744. Однако вместо того чтобы сокращать выбросы, предприятия стали еще больше загрязнять окружающую среду. Почему?

Частично ответ на этот вопрос можно найти в том, что свойства переплавляемой руды менялись. Примерно в это время «Североникель» в Мончегорске истощил запасы руды с высоким содержанием никеля. В 1969 году был закрыт рудник Ниттис-Кумужья, а в 1974 году были свернуты работы на небольшом руднике у Нюдуайвенч. К этому времени добыв уже довольно много сырья в Печенге, «Североникель» начал ввозить и перерабатывать руду из Норильска. Промышленники в Норильске в это время в целом не увеличивали мощности и так масштабного производства745. В 1973 году «Североникель» практически целиком работал на привозной руде (88,9% завозилось из Печенги и 11,1% – из Норильска)746. Проблема заключалась в том, что норильская руда содержала гораздо больше серы: согласно некоторым оценкам, кольская руда в 1970‐е годы содержала около 6,5% серы, в то время как сырье, поставляемое из Норильска, содержало почти 30% серы747. Использование руды с таким высоким содержанием серы существенно увеличило выбросы диоксидов серы «Североникелем»: их уровень в течение 1972 и 1973 годов вырос почти в два раза (см. таблицу 6). Похожей была ситуация в Печенгском районе, где цеха в Никеле и Заполярном работали на руде из Ждановского месторождения, содержавшей меньшую концентрацию никеля и, соответственно, выбрасывая больше загрязнений748. «Печенганикель» также стал ввозить руду из Норильска, достигнув вскоре уровня ввоза около одного миллиона тонн ежегодно749.

Карта 4. Повреждения лесов в связи с загрязнением воздуха в 1990‐х годах.

Изменения в глобальной экономике также способствовали росту загрязнения. По обе стороны железного занавеса в 1970‐е годы экономики соревновались друг с другом, и лучшего результата, как правило, добивались страны, реагировавшие на экономический кризис переходом от экстенсивного производства к интенсивному. СССР, как многие другие социалистические страны, продолжил капитализировать промышленное развитие как основное средство для экономического роста. Многие развитые капиталистические страны, напротив, делали ставку на накопление богатств за счет технологических инноваций, делая приоритетными сферу услуг, финансы и торговлю750. Проблемы, создаваемые процессом западной деиндустриализации и растущим экономическим неравенством в ходе неолиберальных реформ, хорошо описаны751. Вместе с тем относительный успех этих стран в интенсификации экономического роста позволил запустить программы, делающие более заметные экологические успехи, чем в странах социализма. СССР был сильно ограничен в своей способности провести такую же экономическую реформу и продолжал делать ставку на рост промышленного производства, что, в свою очередь, и дальше усугубляло экологические проблемы. Производство способствовало загрязнению, но не экономическому росту, который был бы эффективен для борьбы с экологическими последствиями.

В период застоя СССР, как и раньше, продолжал делать ставку на тяжелую промышленность752. Благодаря кольским предприятиям страна получила титул самого крупного производителя никеля в мире. Руководители промышленности наращивали производство в период роста цен, стараясь при этом минимизировать производственные затраты. Они пристально следили за процессами в мировой торговле, и в этом смысле можно поспорить с теми авторами, которые считали, что командная экономика была обособлена от рынка753. В то же время увеличение производства никеля не привело к экономическому росту так, как это случилось несколькими десятилетиями раньше. Экономический историк Филипп Хансон подсчитал, что рост ВВП в СССР снизился с 4,8% в 1965–1970 годах до 1,8% в 1975–1980 годах754. Сталкиваясь с этими вызовами, в течение нескольких лет в конце 1970‐х – начале 1980‐х годов кольские никелевые предприятия перестали выполнять план. Партийные чиновники и местные газеты клеймили «Североникель» и «Печенганикель» за эти провалы, но в то же время предприятия недостаточно инвестировали в технологическую модернизацию и меры по сокращению загрязнения окружающей среды755. К примеру, ремонтно-строительный цех «Североникеля» недовыполнил план природоохранных мер в конце 1979 года, и «буквально на глазах засохли прекрасные сосновые молодняки возле Вите-губы», указывалось в одной из статей в газете «Мончегорский рабочий»756.

Сравнительная перспектива, которую я предлагаю в этой работе, предполагает, что ни природа централизованной командной экономики, ни соревновательный характер капиталистической мир-системы не являются основными причинами масштабной экологической катастрофы в СССР. С одной стороны, у кольских предприятий не было необходимости вырабатывать огромное количество отходов в погоне за капиталистической прибылью. Стремясь поддерживать экономический рост устойчивым по идеологическим и политическим причинам, СССР выбрал политические инструменты развития, которые были одновременно менее эффективны экономически и более разрушительны для экологии. С другой стороны, быстрые результаты интенсивного роста никогда не доказывали, что капитализм имел преимущество в плане экологического развития перед коммунизмом в каком-либо месте, периоде или контексте. Одним из примеров может служить Куба, обладающая одними из крупнейших месторождений никеля, но при этом при Фиделе Кастро имевшая довольно ограниченное развитие экономики. Коммунистический режим, вероятно ненамеренно, сохранил экосистему острова лучше, чем если бы страна оставалась центром иностранного туризма и бизнеса757. В то же время советская экономическая стратегия напоминала кейнсианскую модель, которая позволила после войны капиталистическим странам добиться высоких темпов экономического роста. Однако в 1970‐е годы эти стратегии вызвали трудности в некоммунистических странах. Постколониальная Замбия, например, проводила политику, направленную на экстенсивный рост в медной промышленности, и оказалась неспособной справиться с бедностью страны758.

В чем заключались механизмы общественного давления, способствовавшие вводу более строгого регулирования загрязнения в демократических странах? Хотя некоторые заявляли, что советские граждане знали мало об экологических проблемах, многие люди в брежневский период на удивление активно обсуждали вопрос о загрязнении759. Журналисты, ученые и чиновники, а также работники завода обсуждали экологические последствия с разных позиций. Такие дискуссии показывают, что эти годы не были временем неосталинизма в сравнении с более открытой оттепелью. Они были ответом на подъем энвайронментализма в других странах, а не просто внутрисоветским процессом760.

Специалисты открыто критиковали положение дел и поддерживали экологические мероприятия кольской промышленности в 1970‐е годы. Федор Терзиев, руководитель Мурманской гидрометеорологической службы, заявлял о загрязнении как «проблеме века» в серии своих статей в «Правде Севера» в 1973 году. Он называл «Печенганикель», «Североникель», «Апатит» и другие кольские предприятия основными источниками загрязнения761. Геолог Леонид Потемкин, один из открывателей Ждановского рудника после войны,