Мысли - Андрей Демидов

— Я в минах разбираюсь лучше тебя, как никак срочную служил в саперах. Разбираюсь так же хорошо, как в бабских промежностях…

Они углубились в чащу, раздвигая руками стебли жесткого кустарника. Лузга ломился вперед, как медведь через малинник. Идущий следом Кононов что то фальшиво насвистывал, молчаливый Рембо так же фальшиво вторил ему. Начало смеркаться. Где то невдалеке захохотала выпь. Протяжно и тоскливо, прямо над головами идущих, отозвался ворон, зашумел крыльями и тяжело поднялся в воздух.

— Ну что, поохотимся? — ухмыльнулся Кононов и достал из за пазухи «TT».

— Одинокого ворона трогать нельзя, плохая примета, — неожиданно заговорил Рембо.

— Ух ты, а я думал, ты говорить не умеешь. Правда, что ль? — озадачился Кононов и, помедлив, сунул пистолет в карман широких вельветовых штанов, к которым уже пристала паутина, всевозможные лесные колючки и мелкие кусочки прошлогодней листвы.

— Дошутишься сейчас… — хмыкнул в ответ Рембо.

— Эй, ползите сюда. Тут что то есть! — раздался неподалеку голос Лузги.

— Осторожно, мало ли что… — прошипел он, когда трое остальных столпились вокруг него, рассматривая темнеющий впереди массивный предмет, похожий на заросший древний сруб.

— Наверное, сторожка какая нибудь. Сарай… — махнул рукой Кононов и, отшелушив обертку, сунул в рот новую жвачку «Калев».

— Да чего здесь стоять, нужно подойти и посмотреть поближе, отсюда же ни хрена не видно, все заросло! — опять заговорил Рембо и, утопая по колено в траве, направился к темнеющему прямоугольнику: — Дрова какие то…

— Сам ты дрова, это шпалы! — похлопал ладонью по замшелым брусьям подошедший Кононов. — Причем использованные, едрена матрена, видишь дыры от костылей.

— Надо ж, не лень было кому то прятать шпалы в двух километрах от путей, — пожал плечами Лузга, осматривая штабель.

— Кретин, это ж немцы оставили от той части дороги, которую сами и разобрали. Так ведь дело было, Колдун? — взглянул на Дениса Кононов.

Тот, задумчиво рассматривая темные брусы дерева, кивнул в ответ:

— Как то так.

— Ладно, нечего зенки вылупливать на эти деревяшки! Двигаем. Сапер — вперед! — рявкнул Кононов.

Два раза они обходили подозрительные места, на которых трава росла не так густо, как вокруг. Лузга безошибочно, как ему казалось, определял вкопанные в землю мины. Несколько раз попадались в траве тонкие, потемневшие от времени нити металлической проволоки, натянутой в нескольких сантиметрах над узловатыми корнями деревьев. Это ждали своих жертв противопехотные мины сюрпризы, перетяжки. Лузга по проволоке нашел одну такую. «Сюрприз» оказался обыкновенной гранатой, к кольцу которой была привязана проволока.

— Граната то итальянская… Во, гляди: Италия. 14456741. Импорт! — осторожно рассмотрел ее Лузга. Потом аккуратно поднял и зашвырнул в заросли старого орешника. На лету из нее выскочила чека, не отвязанная от проволоки. Граната во взведенном состоянии прошуршала в ветвях.

— Кретин… Придурок! — валясь на опавшие листья и траву, сквозь зубы процедил Кононов. Но граната почему то не взорвалась. Все поднялись, недобро глядя на Лузгу, а тот, посмеиваясь и отряхиваясь, покосился на Дениса:

— Слушай, Колдун, чего то я не пойму, ты ведь можешь предсказывать, и место вот правильно нашел. А повалился на землю матушку вместе со всеми… Почему не почуял, что она не жахнет, и не остался стоять? И на Калининский почему тогда приперся, мог ведь, кажись, понять, что засада там, а?

— Да я уж говорил. Во первых, то, что со мной произойдет, я всегда очень плохо вижу, как в тумане. И потом, чтобы что то почувствовать, мне надо долго настраиваться. Кстати, и не во всех людей я могу «залезть». Вот Ягов, например. Не могу я его прощупать, и все — будто закрыт он для меня стеной из свинца.

— Ага, шеф еще тот фрукт! Он не… — Лузга неожиданно замялся и опасливо оглянулся на Кононова. Тот покачал головой:

— Поменьше трепись, везде есть уши, даже в лесу. — Все поглядели на Рембо, что то перебирающего в своем рюкзаке и, казалось, поглощенного только этим занятием.

— Опосля переговорим по этому поводу, — заключил Кононов и легонько подтолкнул Дениса вперед. Вскоре Рембо, идущий несколько слева, присвистнул и наклонился, что то рассматривая.

— Эй, что там у тебя? — окликнул его Лузга.

— Да вроде железная дорога!

— Железная дорога не может быть «вроде». Она или есть, или ее нет, — вдруг разозлился Кононов.

— Она самая… — разгребая сапогом траву, подтвердил Лузга.

Алешин прислонил свой рюкзак палатку к березе и выудил из него рулетку:

— Нужно померить ширину колеи и сразу звонить в Москву.

— Без сопливых разберемся! — Лузга подхватил рулетку и разложил ее по засыпанной землей ржавой шпале. — Германская ширина. Узкая. Они клали ее под свои вагоны, идущие прямиком из Европы. На инструктаже так говорилось. Черт знает что, мотаемся по болотам, рельсы измеряем. Что за жизнь такая. Где кабаки, где бабы?

— Слушай, Рембо, — задумчиво произнес Кононов, — оставляй нам выпивку, спиртовку и прись обратно. Из Маневичей сразу звони Могиле. Скажешь: «Вместо десяти заготовили всего килограмм грибов». Понял?

— Угу.

Пока Рембо выгружал спиртовку и бутылки, остальные уселись на рюкзаки и принялись пить кофе из термоса. Колбасу с сожалением выкинули. Протухла в поезде. Сыр превратился в сплошную твердую корку. Пришлось открывать консервированного лосося.

Когда Рембо ушел, стало уже совсем темно и принялся накрапывать мелкий дождь. Чаща жила своей жизнью. Где то похрустывали ветви, кричали ночные птицы, шелестела трава, будто кто то осторожно бродил вокруг троих людей, сжимающих в ладонях еле теплые кружки с кофе. Наконец Кононов нарушил молчание:

— Ну ладно, двигаем. Попробуем отыскать то место, куда ведет железка. Неохота возиться с палаткой. А там, глядишь, какая нибудь конура да имеется. Что то же фрицы там построили…

Он сунул в карман перочинный нож, которым выгребал остатки лососины из банки, бросил пустую банку далеко за спину и, включив сильный спелеологический фонарь, поднялся:

— Пошли, едрена матрена, нечего рассиживаться!

Рота военных строителей стояла на перроне уже двадцать минут. Почесываясь и переминаясь с ноги на ногу солдаты внимали плечистому майору одетому в слишком узкую для его дородной фигуры, шинель. Майор постоянно поправлял пуговицу рубашки под галстуком, режущую горло, и обводил взглядом колеблющийся неровный строй:

— Я познакомился с некоторыми служебными карточками. У многих есть серьезные проступки, но по договоренности с командиром части 14228, при условии успешного завершения порученной вам работы, вы будете сразу же уволены в запас, снабжены железнодорожными билетами до пункта проживании и ценными подарками. Ваша работа будет предельно проста…