Умолкнувший оратор - Рекс Тодхантер Стаут

Вдова кивнула и, вернув себе способность говорить, пробормотала:

– Д-да.

– Разумеется, – пришел ей на помощь Вулф.

Вдова снова кивнула:

– Она сказала, что знает, как мне будет не хватать этой фотографии, и поэтому написала ему, сообщив, что ей все о нем известно, и попросив вернуть мне фото.

– А что еще она ему написала?

– Не знаю. Больше она ничего не сказала.

– Но она назвала вам его имя?

– Нет. – Миссис Бун снова на секунду запнулась, но затем продолжила: – Она сказала, что не назовет мне имени убийцы, так как не может рассчитывать, что я не выдам себя своим поведением. Она сказала, чтобы я не думала, будто он может уйти от наказания, нет, не уйдет, но больше она ничего мне не скажет, так как не хочет подвергать мою жизнь опасности. Вот потому-то я и говорю, что поступила неправильно и отчасти виновата в смерти Фиби. Ведь если это представляло опасность для меня, значит было опасно и для нее, особенно после того, как она написала убийце письмо. Я должна была заставить Фиби все сообщить полиции, а раз уж она этого не сделала, мне следовало нарушить обещание и самой пойти в полицию. Тогда ее не убили бы. Так или иначе, она объяснила мне, что, скрывая информацию и важную улику, она нарушает закон, и теперь меня мучают сомнения, что, покрывая Фиби, я тоже нарушила закон.

– Ну по крайней мере об этом можете не беспокоиться, – заверил ее Вулф. – Я говорю о нарушении закона. С этим все в порядке. Или будет в порядке, как только вы расскажете мне, ну а я в свою очередь – полиции, где мисс Гантер спрятала валик.

– В том-то и дело, что я не знаю. Она мне этого не сказала.

Вулф моментально раскрыл глаза.

– Вздор! – прикрикнул он на миссис Бун. – Конечно сказала!

– Нет, не сказала. И это еще одна причина, почему я пришла к вам. Она только предупредила, чтобы я не думала, будто преступник останется безнаказанным. Но если этот валик – единственное доказательство…

Вулф снова закрыл глаза. Наступило долгое молчание. Миссис Бун посмотрела на меня, рассчитывая, видимо, опять найти сходство с покойным мужем, однако, судя по выражению ее лица, так ничего и не нашла. Тогда она обратилась к Вулфу:

– Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему мне нужен ваш совет…

Вулф чуть-чуть приоткрыл веки, отчего глаза превратились в щелочки. Лично я на его месте был бы благодарен за дополнительные свидетельства, но, похоже, он был слишком угнетен тем, что ему так и не удалось узнать, где же находится валик.

– Сожалею, мадам, – ответил Вулф тоном, лишенным даже намека на сожаление, – но я ничем не могу вам помочь. Я ничего не могу сделать для вас. Впрочем, вы пришли ко мне за советом. Что ж, могу вам его дать. Сейчас мистер Гудвин отвезет вас в отель. Оттуда вы немедленно позвоните в полицию и скажете, что у вас есть для них важная информация. Как только приедут полицейские, повторите им все, что рассказали мне, и постарайтесь самым подробным образом ответить на все их вопросы. Не бойтесь, что к вам отнесутся как к человеку, нарушившему закон. Я полностью с вами согласен: если бы вы нарушили обещание, данное мисс Гантер, она наверняка осталась бы в живых. Но она ведь сама взяла с вас обещание, а значит, вся ответственность лежит на ней. – Он поднялся из-за стола. – До свидания, мадам.

Итак мне действительно пришлось везти из нашего офиса в отель даму по фамилии Бун, но, к сожалению, не Нину. Поскольку вдова рассказала нам все, что знала, и на данный момент не представляла для нас особого интереса, я не удосужился проверить, не сел ли ей кто-то на хвост, решив ограничиться скромной ролью шофера. Миссис Бун была явно не расположена к разговору, что значительно упрощало дело. Благополучно высадив ее у входа в «Уолдорф», я поехал назад в центр города. Машину я вел чисто автоматически, работы на данный момент у меня не было, мысли ничем не заняты, поэтому я мысленно вернулся к своим встречам с Фиби Гантер. Я вспоминал, как она говорила, как вела себя, и, учитывая свои нынешние знания того, что она, оказывается, тогда делала, пришел к выводу, что она была в полном порядке. У меня возникло желание проанализировать свои промахи, но не успел я приступить к составлению списка, как уже подъехал к дому. Войдя в кабинет, я обнаружил, что Вулф пьет пиво.

– Пожалуй, поднимусь к себе и вымою руки. Мне всегда хочется это сделать после общения с некоторыми представителями полиции вроде Эша, и я… – сказал я.

– Иди сюда. Нужно отправить письмо и чек.

– Что?! – Я не поверил своим ушам. – Вы о письме в НАП?

– Да.

– Господи помилуй, вы же не собираетесь и вправду его посылать?

– Естественно. Разве я не обещал этой женщине, что отправлю письмо? Разве не поэтому она поделилась с нами информацией?

Я сел за свой стол и долго смотрел на Вулфа.

– А знаете что, – сурово сказал я, – теперь это уже не просто эксцентричная выходка. Это бред сумасшедшего. А как насчет нашей платежной ведомости? И с чего это вдруг вы засомневались? Да и потом, она ведь не сообщила нам самого главного… – Я помолчал, затем вкрадчиво произнес: – К сожалению, сэр, должен вам сообщить, что наша чековая книжка куда-то исчезла.

– Выпиши чек и напечатай письмо. Живо! – Вулф указал на пачку конвертов на моем столе. – Потом просмотри отчеты людей мистера Бэскома. Их только что принес посыльный.

– Но у нас ведь теперь нет клиента! Я сейчас позвоню Бэскому и попрошу прекратить…

– Определенно нет.

Я достал из сейфа чековую книжку, заполнил чек и после этого заметил:

– По данным статистики, сорок два и три десятых процента гениев рано или поздно сходят с ума.

Оставив мое замечание без комментариев, Вулф молча потягивал пиво. Теперь, когда мне наконец разрешили узнать, чем занимаются люди Бэскома, Вулф не хотел даже пальцем пошевелить, чтобы открыть конверты. Как бы то ни было, он явно собирался платить из собственного кармана, что уже было неплохо. Словно в тумане, я настучал текст на пишущей машинке. Передавая письмо вместе с чеком на подпись Вулфу, я жалобно произнес:

– Простите, что напоминаю, но сотня долларов миссис Бун была бы сейчас совсем нелишней. Похоже, теперь это и есть наш уровень. Она сказала, что вполне может позволить себе такую сумму.

Вулф промокнул чернила пресс-папье:

– Лучше