Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

— Непременно велите Малгрейву смешать одно из его особых тонизирующих средств. Они и мертвого на ноги поднимут… Кстати, а где он? У меня к нему разговор.

— Малгрейв? Но вы же сказали на днях, что ему нельзя доверять, и вы его уволили.

— Уволил. Но мне все равно нужно с ним поговорить.

— Что ж, его здесь нет. И вряд ли будет.

— Что вы имеете в виду? — резко спросил Уичкот. — Он же все время здесь, подобно дурному запаху.

— Он присматривает за Фрэнком.

— Он уехал в Барнуэлл?

Аркдейл покачал головой и поморщился.

— Фрэнка там больше нет.

— Что? — Уичкот схватил Аркдейла за плечо. — Хотите сказать, что Фрэнк исцелился?

— Я не знаю, — Аркдейл отстранился от Уичкота. — Но в Барнуэлле его нет. Он с тем человеком, которого послала леди Анна. Холдсвортом. А Малгрейв им прислуживает.

— Но где они? Холдсворт забрал Фрэнка в Лондон?

— Не знаю, — похмелье Аркдейла выплеснулось раздражением. — И мне плевать.

Вечером Уичкот положил монету на край каминной полки миссис Фиар. На другом ее краю стояла зажженная свеча, единственная в комнате. На улице все еще было светло, и какое-то маленькое существо шуршало в листьях грушевого дерева, росшего на шпалере у задней стены сада. Уичкот положил еще одну монету на каминную полку, в дюйме от первой. День был длинным, и он чувствовал усталость и скуку.

— Это не все, — сказал он. — Это только залог будущих барышей.

— Вам хватит заплатить кредиторам? — спросила миссис Фиар.

— Этим стервятникам всегда недостаточно, мадам. Но благодарю за заботу.

Он положил еще одну монету на каминную полку, поверх первой, и четвертую — поверх второй. Столбики золота медленно росли. Общая сумма составила задаток в десять гиней. Он знал, что для миссис Фиар подобная сумма может перекинуть мостик между благородной бедностью и благородным достатком.

— Мы отвоевали часть утраченных позиций, — сказал он. — Но это не все. Мы сможем устроить еще один обед до конца семестра?

— Чтобы найти девушку, нужно время. Следующее заседание комитета в госпитале Магдалины — только в конце месяца. До того очень сложно что-либо придумать.

— Очень жаль. Они готовы для нового обеда. Или большинство из них. А юному Чиддингли не терпится стать апостолом, но для этого нужна девушка.

— Есть один способ, — миссис Фиар уставилась в окно. — Что, если использовать ту же самую? Только мистер Аркдейл ее видел.

— Но разве мы не решили, что чем меньше они знают, тем лучше, а если мы используем одну из них повторно…

— Верно, это общий принцип. Но в данном случае есть все основания пренебречь правилом. Эта девушка — весьма благоразумная штучка, как мне кажется. Она прекрасно справилась с мистером Аркдейлом прошлой ночью.

— Как бишь ее зовут?

— Молли Прайс. Она не красотка, я знаю, но выглядит вполне подходяще для своей роли.

— Цветочек, который ждет, чтобы его сорвали, — сухо заметил Уичкот.

— Подумайте, как это удобно… искать новую всегда рискованно и хлопотно. И к тому же для этого нужно время. Но если мы снова возьмем Прайс, я просто скажу в госпитале, что у меня появилась на примете еще одна леди, которая хочет выучить девчонку на служанку.

— И все же это опасно. Если Прайс заговорит…

— Остальное доверьте мне. Я гарантирую ее благоразумие. К тому же, ее словам никто не поверит. — Голос миссис Фиар стал резким. — Пожалуйста, сэр, передайте мне деньги. Я не хочу подвергать слуг соблазну.

Уичкот сгреб гинеи левой ладонью и протянул ей.

— Прекрасно, — сказал он. — Я поговорю с апостолами завтра или послезавтра и назову вам дату.

— Чем раньше, тем лучше.

— Одной заботой меньше, мадам. Но есть другая, которая может оказаться посложнее. Я видел Гарри Аркдейла сегодня днем. Он сказал мне, что Фрэнк покинул заведение доктора Джермина.

— Что? Он исцелился?

— Должно быть.

— Или же леди Анна пожелала его забрать… под опеку другого врача или даже в свой лондонский дом.

— Мне удалось установить лишь, что Фрэнк покинул Барнуэлл. По-видимому, от лица ее светлости действовал некто Холдсворт, остановившийся в Иерусалиме. Он тоже уехал. Аркдейл сказал, что с ними отправился Малгрейв.

— Слуга из колледжа?

— Джип… он не способен хранить верность одному хозяину. Но, к несчастью, он сообразительный парень и свое дело знает.

Миссис Фиар потерла пухлые ручки, глядя на них с такой заботой, как будто они были голенькими маленькими зверьками, нуждающимися в утешении.

— Поживем — увидим, — сказала она. — Даже если мистер Фрэнк исцелился, это еще не значит, что ему поверят. Бывший сумасшедший — не самый надежный свидетель. В конце концов, кроме его слова, ничего нет. А он должен сознавать, что вы можете выдвинуть встречные обвинения. Все это не пошло ему на пользу, как ни посмотри… — Она улыбнулась Уичкоту. — Не могу отделаться от мысли, что его мать поступила глупо, позволив покинуть заведение доктора Джермина. С молодым человеком в столь расстроенных чувствах может случиться что угодно. Он может убить себя, а до того — всех вокруг.

Уичкот вздохнул, подошел к окну и встал у кресла миссис Фиар. Они были совсем рядом, и в комнате было так тихо, что они слышали дыхание друг друга. Они не смотрели друг на друга. Они смотрели в окно, где небо постепенно темнело над грушевым деревом.

На Уайтбич-Милл время текло, подобно самой реке. День следовал за днем, такой же бесформенный, как предыдущий. Погода оставалась теплой, часто солнечной, воздух — густым.

После первой ночи Фрэнк много спал. Как и все остальные. Они словно поправлялись после долгой изнуряющей лихорадки, и единственным лекарством было время и отдых. Самым бодрым существом в доме стал рыжий кот, но и он больше помалкивал.

Они прибыли на мельницу вечером в среду, тридцать первого мая. После первого дня Фрэнк стал тише. Хотя вода оставалась очень холодной, он много плавал, не по одному разу переплывая мельничный пруд длинными ленивыми гребками. «Кря-кря», — кричал он время от времени, но в остальных отношениях не выказывал признаков умственного расстройства. Поначалу Холдсворт пытался отговорить его от купания на основании возможности несчастного случая, но лишь впустую сотрясал воздух. Фрэнк не обращал внимания. Не смея удерживать подопечного силой, Холдсворт ничего не мог поделать.

Фрэнк отказывался говорить о своем безумии или призраке. Он приходил в ярость, когда Джон затрагивал тему леди Анны. В остальном он подчинялся, более или менее. Он обращался с Холдсвортом и Малгрейвом не слишком почтительно, но и неразумных требований не выдвигал. Учитывая бесконечную пропасть между их положением в жизни, его поведение можно было назвать почти снисходительным.