Пятая рота - Андрей Семенов

— Автоматы на стеллаж, — путаясь в буквах, скомандовал я, выйдя на крыльцо, — присоединить магазины, примкнуть штык-ножи, оружие — к осмотру.

Барабаш вышел на крыльцо следом за мной, не обнаружил автомата у меня за плечом, но верно оценив мое состояние, не стал настаивать, чтобы я его туда повесил.

— На пост за мной шагом, — голос мой заплетался, как, впрочем и ноги, — марш!

Я противолодочным зигзагом побрел в сторону калитки, на автопилоте, захватив из курилки две последних осветительных ракеты.

Больше ничего не помню.

Развел я посты или нет? Или они так и простояли до утра? В себя я пришел, когда уже было светло. Я сидел на губе. Только не внутри, не в камере, а во дворике губы, под забором, отделяющим губу от караулки. Что я тут делал, зачем сидел и долго ли я тут находился? — уверенно ответить на эти вопросы я бы не смог.

Стыд-то какой: первый мой караул, а я, разводящий, обдолбился чарсом и добавил брагой! Хоть в караулку не возвращайся. Не знаю теперь, куда глаза от стыда девать?!

На крыльце караулки стоял старший прапорщик Мусин.

— Ну, вот он и нашелся! — восхитился он.

«Он» — это вероятно был я.

— Зря вы, мужики, молодого втянули. У вас — привычка. А у него что? Умойся и вези людей на посты.

«Как — вези?! На закорках что ли?!»

Я представил, как пятеро дембелей влезают на меня и у меня подогнулись ноги. Я их точно не унесу, даже одного.

Оказалось, что пока я пребывал в беспамятстве, перепачканный солидолом водитель сумел-таки починить караульную машину — «шестьдесят шестой». ГАЗ-66 и в самом деле казался убитым и было чудом не то, что он может двигаться без оленьей упряжки, а уже то, что у него есть мотор, который способен тарахтеть и давать выхлоп.

Умывшись и захватив автомат, я влез в кабину. Дембеля устроились в кузове. Водитель, видимо хорошо зная маршрут и очередность смены постов, порулил к самым дальним — складам РАВ. Однако, нас никто не встретил и никто не окликнул: «стой, кто идет?». Дембеля стукнули в кабину и приказали выключить мотор. К РАВ «газончик» подъехал с неработающим мотором — накатом. Я выскочил из кабины на землю и собирался хлопнуть дверью, но под носом у меня возник кулак:

— Тише, душара! Не шуми.

Дембеля соскочили с кузова и пошли к вышкам. Через несколько минут они притащили Манаенкова и Жиляева.

Они спали на посту.

Сон на посту приравнивается к предательству. Или недалеко от него.

Всё понятно — устал и хочется спать. На это есть караульное помещение с топчанами: пришел, развались и спи. Не снимая сапог и расслабив ремень. На каждом разводе перед заступлением в наряд или в караул спрашивают: «кто не может нести службу?». Таковых не находится. Все могут. А раз так, то, пока ты «с ружьем» за спиной становишься на пост, все остальные должны быть уверены, что ты не проспишь и «вспышку не прохлопаешь».

А задача твоя не такая уж и трудная: если не сможешь сам отразить нападение душманов, то, хотя бы, шум подними, очередь дай из автомата! На шум, поднятый тобой, прибежит бодрствующая смена и поддержит тебя огнем. Не хватит сил для отражения — весь полк поднимется по тревоге.

Но — дай время!

Дай свободной смене добежать до тебя.

Дай полку несколько минут, чтобы подняться по тревоге, разобрать оружие из пирамид и придти тебе на помощь.

Дай людям несколько минут. Возьми все на себя! Хотя бы на спусковой крючок успей нажать, чтоб в караулке и в полку услышали твой выстрел и поняли: что-то не в порядке, нужно реагировать.

Ценой жизни своей дай людям время!

А если ты разлегся на посту как тюлень, какой от тебя прок? На тебя надеются, как на хорошего, а ты храпишь, как былинный богатырь под лукоморским дубом. Может, тебя резать придут, а потом начнут резать твоих сослуживцев? А кому охота быть зарезанным по оплошности недочеловека, влюбленного в сон?!

Часовые проспали Василия Ивановича Чапаева.

Не хотелось бы судьбу повторить. Да и Урала, который можно было бы переплыть, черпая воду одной рукой, поблизости нет. До Амударьи — и то, восемьдесят верст по прямой через пустыню. Поэтому — дух ты или дембель — вышел на пост — неси службу как положено. В уставе плохого не напишут. Написано: «… часовому запрещается спать…» — отнесись с пониманием. Не спи.

Бди!

Из-за твоей безалаберности никому не охота домой в цинковом гробу ехать.

Нет более простого и красноречивого способа выразить презрение к тому воинскому коллективу, в котором ты проходишь службу, чем заснуть на посту. Это все равно, что сказать перед строем всей роте:

— А мне по фигу: кто из вас домой вернется, а кого убьют!

Такой плевок в коллектив!

Только, если один человек плюнет в коллектив, то коллектив утрется. А если целый коллектив плюнет на этого «одного», то он рискует утонуть.

Манаенков и Жиляев, отхватив свою порцию дембельских затрещин, были поставлены на стартовую позицию спереди караульной машины. Их ожидал бодрящий и освежающий забег на полтора километра до полка, который укрепит их боевой дух и снимет тягу ко сну на посту. У них отобрали магазины с патронами, чтоб не застрелились, но оставили автоматы — 3,6 кг лишнего веса для общего физического развития. Дайнека, оттерев водителя, сам сел за руль и всю дорогу до поста ГСМ подталкивал бегущих бампером, придавая дополнительное ускорение. Когда Жиляев и Манаенков добежали, наконец, до полка, то хэбэ на них было мокрое от пота насквозь. Они были бодры, веселы и радостно ожидали окончания расправы, которая должна произойти в караулке.

А как еще прикажете лечить сон?

После завтрака и очередного развода постов Рыжий сказал мне по большому секрету:

— Сегодня приезжает полк.

— Ну да? А ты откуда знаешь?

— Посты разводил — встретил твоих однокашников — Щербаничей. Они сказали.

— Во сколько?

— После обеда. Я сам слышал, как дежурный по полку приказал дежурному по столовой готовить обед на весь полк.

Этому можно было верить. Во-первых, Рыжий «сам слышал», а во-вторых, какой смысл Щербаничам обманывать?

Эти Щербаничи ловко устроились — на полковой узел связи. Не тот, который через громкоговоритель передает легкую музыку, а тот, который качает связь полка с дивизией и Армией. Служба у них была — не служба, а мечта любого духа.

На узле связи работали всего две смены из трех человек каждая. Менялись они между собой по времени приема пищи. Первая смена, допустим, завтракала и шла подменять вторую, оставаясь на узле. Вторая завтракала и могла быть свободна до обеда. В обед смены так же менялись — до ужина. После ужина одна смена оставалась на всю ночь — до завтрака. Когда кто из них спал — это были их личные трудности. В наряд по роте никого из двух смен не ставили и даже духов не припахивали. Эти шесть человек так и жили — как на подводной лодке. Вроде и в полку служат, но живут в своем мирке, от смены к смене измеряя время приемами пищи. Конечно, они первыми узнавали все новости. Не только полковые, но и главную — номер очередного приказа министра обороны, который вскоре будет нарисован на всех дембельских панамах.