Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

я увидела, как побледнела Делия и расширились ее глаза. И только потом обернулась. В дверном проеме, напрягшись, застыл вождь клана.

Я вскочила с места и непонимающе взглянула на Ника, но тот уже стоял на ногах и с неверием смотрел на меня.

– Имя отца, – прохрипел Аян, – повтори.

– Теон, – осторожно произнесла я, чувствуя нарастающее волнение.

Лицо вождя вмиг стало белым, как снег. Он пошатнулся и тяжело осел на скамью. Губы его без перерыва шептали: «Не может быть. Не может быть».

– Вы знали моего отца? – с замиранием сердца выдавила я.

– Девочка, – он поднял на меня глаза, и в свете свечей я увидела в них блестевшие слезы, – он был мне как брат.

– Теон ушел из нашего клана более тридцати лет назад, – отрешенным голосом начал Аян, когда все расселись за столом. – Молодой, отчаянный, вечно влезающий в неприятности, – вождь усмехнулся, – он почти не бывал в деревне. Бродил по лесам, убегал в самые темные чащи, забредал на чужие территории. А когда возвращался, редко задерживался более чем на одну ночь, как бы остальные ни пытались удержать его. Нас. Теон всюду звал меня с собой, да я и не отказывался. Я восхищался им. Следовал за ним, куда бы он ни отправился. Мы были неразлучны… пока он не попросил слишком многого. Покинуть клан, уйти навсегда в поисках того, чего еще не видали наши глаза. Но я не мог пойти на это. Уже тогда я знал, в чем состоит мой долг.

Я слушала, затаив дыхание, с трудом веря, что разговор идет о моем отце. И что говорил не кто иной, как вождь Этна.

Аян немного поерзал, прежде чем продолжить:

– Твоего… отца никогда не устраивала жизнь, к которой мы привыкли. Он был неудержим, искал что-то неведомое, бежал неизвестно куда, бездумно рисковал жизнью. Многие считали его сумасшедшим, – он наконец-то поднял на меня глаза и печально улыбнулся, – а я был уверен, что он особенный. И он был особенным.

– Мама всегда говорила мне то же самое. – Я улыбнулась дрожащими губами в ответ. – Она не много рассказывала о нем. Наверное… потому, что сама до конца не знала, кто он. Отец неохотно говорил о своем прошлом. Я долго не могла понять, почему название вашего клана кажется мне таким знакомым. Но теперь вспомнила, что слышала его из уст отца. Он упоминал и вас тоже. – Вождь крепко сжал губы. – Только не называл имени. Говорил, что ему не хватает друга.

Нас всех окутала тишина. Глаза Аяна подернулись пеленой воспоминаний; он задумчиво смотрел в пустоту и, казалось, забыл обо всем вокруг. Делия беззвучно плакала, а ее дочь непонимающе прижималась к ее руке и все шептала: «Не плачь, мамочка». Судя по неравнодушному виду Ника, он тоже кое-что слышал о воине Этна, который отличался ото всех остальных.

– Ты сказала, что он погиб, – нарушил молчание Аян.

Я кивнула.

– Как?

– Мне было пять, – тихо начала я. – Отец часто ходил в горы и в тот раз ушел особенно надолго. Он вернулся ночью. Упал у двери, не успев даже открыть ее. Мама с братом выбежали на улицу, а мне наказали сидеть внутри. Потом брат рассказывал, что на отце живого места не осталось: живот и спина были располосованы, рука сломана, ноги изодраны в кровь. На обратном пути он столкнулся со старым медведем, который раздирал пойманную лань. Отец убил медведя, – с благоговением сказала я. – В самый последний момент, когда уже сам был одной ногой на небесах.

Вождь закрыл лицо рукой и глухо застонал.

– Он не заслужил такой смерти.

– Никому нет дела до того, какую смерть мы заслуживаем. Она не бывает справедливой. Мою мать постигла еще более тяжелая участь, а она была самым добрым человеком на свете.

Аян удивленно вскинул голову на мою грубость.

Я почувствовала неловкость, но извиняться не стала. Лишь сильнее стиснула зубы, чтобы не заплакать от бессилия, и уткнулась в пустую кружку.

– На все воля Богов, – пробормотал вождь.

– Нет никаких Богов!

Я резко поднялась с лавки и сжала кулаки, судорожно дыша. Я уже хотела ринуться в свою комнату, как вдруг заметила, что губы Аяна растянулись в улыбке. Не скрывая возмущения, я уставилась на него; где-то на задворках сознания проскочила мысль, что за подобное поведение меня могли вышвырнуть прочь.

– Теон тоже в них не верил, – с укоризной сказал вождь.

С этими словами все силы будто покинули мое тело, а плечи устало опустились. Я беспомощно посмотрела на вождя.

Он медленно поднялся из-за стола, подошел ко мне и по-отцовски обхватил мое лицо ладонями.

– Ты так похожа на него. Теперь я это вижу. Прости мне, девочка, мою неприветливость. Сын оказался умнее меня. Я ведь не желал забирать тебя. Но все изменилось. Ты нам не чужая, Фрейя, в тебе течет кровь Этна, кровь моего друга. Кем я буду, если не обеспечу тебе защиту? Оставайся здесь насовсем. На правах полноценного члена клана.

Сердце стучало словно где-то в горле. Мне пришлось приложить уйму усилий, чтобы сдержать слезы.

– Я… я… не знаю, – прошептала я, не веря происходящему. Мысли путались, а обилие полученной информации давило на виски. Мне нужно было время в одиночестве, чтобы справиться со всем этим.

– Что тебя беспокоит? – участливо спросил Аян.

– Хватит, отец. Дай ей все осмыслить.

Ник крепко обхватил плечо вождя рукой, и тот согласно кивнул.

Взгляд Аяна искрился добродушием и печалью.

– Хотя бы избавь ее от этой жуткой штуковины, Николас. Я не позволю дочери Теона ходить в рабском браслете.

Николас кивнул.

– Хочешь сделать это сейчас? – спросил он у меня.

Я едва смогла сосредоточиться на его вопросе. Прежде чем ответить, я оценила растрепанный вид Николаса, который опять работал с утра до вечера. Мы все сегодня здорово вымотались. К тому же после слов Аяна мне вдруг резко расхотелось расставаться с ненавистной железкой. Ведь тогда я должна буду принять решение, к которому еще не готова. Лучше потерпеть браслет еще пару дней.

– Подождет до завтра. Мне важно лишь знать, что он ничего не значит.

– Завтра… – с сомнением протянул Ник, будто что-то подсчитывал в уме.

– Или когда тебе будет удобно, – поспешно добавила я и, не дожидаясь ответа, обратилась к Аяну: – Спасибо, что рассказали о моем отце.

– Это честь для меня, – серьезно кивнул тот.

Я пожелала всем доброй ночи, после чего с облегчением закрылась в своей комнате. Чтобы отвлечься, перевязала раны, которые начали превращаться в уродливые выпуклые рубцы. Клеймо