Призрак с хорошей родословной - Дарья Калинина

И она с вызовом посмотрела на нас, словно ожидая, что мы примемся оспаривать это утверждение. Но мы толком еще не разобрались в своих мыслях, поэтому помалкивали.

— Вы его настоящая мать? — только и уточнила Катька. — А то видите ли…

— Знаю я, к чему вы клоните! — с гневом воскликнула Надежда Сергеевна. — Только Мишина мать сама от него отказалась! Значит, он мой! Я его воспитала, я с ним по врачам и больницам моталась, он другой матери и не помнит.

— Мы с вами и не спорим, — сказала Мариша. — Но он знает, что вы ему не родная мать?

— Пришлось сказать, — вполголоса произнесла женщина. — Когда та явилась…

И тут ее голос дрогнул. Мы переглянулись. Картина начала складываться. Похоже, мы оказались в квартире, где жил пропавший сын Любимы — Миша. Но только выходит, что мальчик вовсе не пропал! И его настоящей матери было отлично известно, где он был все эти годы!

— Мне его сестра отдала совсем крохой, — начала тем временем рассказывать Надежда Сергеевна. — Я всегда мечтала иметь ребенка, но не могла сама родить. Так уж обстоятельства сложились, что своих детей мне бог не дал… А сестра у меня работала в детском доме. Я к ней все приставала, чтобы она мне помогла кого-то из сирот взять. Что плохого, думала я, если чужое дитя обогрею? Да только в нашей стране все по-дурацки. В правительстве одни мужики сидят. По их, так пусть лучше ребенок сиротой растет, чем одинокой женщине на воспитание дать. Дескать, если уж будет у ребенка семья, то только полная. А нет, так пусть в казенном доме растет. А что ребенку без материнской ласки и заботы во сто крат хуже будет, это чиновники в голову не берут!

— И как же вам удалось усыновить Мишу? — спросила я.

— Сестра все же помогла, — неохотно отозвалась Надежда Сергеевна. — Я вам потому это рассказываю, что Миша уже взрослый. И отнять его у меня никто не может. История эта давняя, никто меня судить за нее не станет. Да и Мишина настоящая мать им не заинтересовалась. Глянула разок да и прочь убежала. Только мы ее и видели. Двадцать лет сына не видела и даже пообщаться с ним не захотела. Мне кажется, встреть она его случайно — и не узнала бы. А вот я-то ее сразу узнала.

— Откуда? — машинально спросила я. — Вы видели ее раньше?

— Не лично, — покачала головой Надежда Сергеевна. — Но во многих газетах ее фотографии были. Мне сестра показывала. И ее фотография, и Мишина. Она с тех пор не сильно изменилась. Конечно, не девочка уже, но выглядит молодо.

— Она одна к вам приходила? — спросила я.

— Одна, — кивнула женщина. — То есть ее какой-то мужчина привез, но к нам в квартиру он не заходил. Но я как дверь открыла, сразу поняла, кто к нам пожаловал. Очень уж она на свою фотографию из газеты похожа оказалась. А как она Мишу спросила, у меня так сердце и обмерло. Но потом вроде бы ничего, она на него посмотрела — и только. А мне сказала, что больше не приедет. Что ей взрослый сын, тем более такой, не нужен. Да я это и так знала. Если бы он ей нужен был, она бы его в детский дом не подкинула.

— Она что, сама его подкинула? — недоверчиво переспросила я.

Как-то это не вязалось с бумагами по следствию о похищении ребенка. Из них явствовало, что все время после похищения ребенка Любима была на виду у сотрудников милиции. И просто физически не могла бы подкинуть ребенка.

— Не сама, но все равно с ее ведома ребенка в детский дом тот мужчина принес, — сказала Надежда Сергеевна.

— Какой мужчина?

— Давайте я вам лучше все с самого начала расскажу, — предложила Надежда Сергеевна. — А то вы все равно ничего не поймете. Запутанная очень история. Потому что, как я вам говорила, я всегда мечтала взять ребенка на усыновление, да только… все отказы приходили. А Мишу мне сам господь послал. Иначе как чудом его появление и объяснить нельзя.

История, которую рассказала нам Надежда Сергеевна, сидя в тесной кухоньке, и в самом деле получилась фантастическая. Оказывается, ребенок, которого разыскивала вся милиция Крыма, преспокойно был усыновлен Надеждой Сергеевной. А его мать, которую также разыскивала милиция, прожила двадцать лет у них под носом, надежно укрытая в общине. Но сама Надежда Сергеевна знала лишь часть этой истории. А именно ту, которая касалась непосредственно Миши. По ее словам, все началось с того, что однажды среди ночи ей позвонила домой сестра.

— Сама она работала медсестрой и еще подрабатывала ночной няней в том же детском доме, — рассказывала Надежда Сергеевна. — А я приехала к ней в гости из Сибири. Завербовалась туда на стройку. Платили хорошо. А мне тогда все равно было, что там жить, что тут. Но в отпуск я всегда к сестре приезжала. Родители наши уже умерли, но с сестрой мы с детства дружны были. Обе побывали замужем, да неудачно. Обе развелись. Детей ни у нее, ни у меня не было, вот и тянулись друг к другу. Никого ближе сестры у меня в те годы не было. И у нее, соответственно, тоже.

Поэтому Надежда Сергеевна хоть и удивилась звонку сестры, которая среди ночи вдруг потребовала, чтобы Надежда, прихватив свой паспорт, немедленно мчалась к ней на работу, но все же поехала. Голос у сестры был взволнованный. И Надежда Сергеевна решила, что бы там у сестры ни случилось, ее помощь может быть не лишней. Каково же было ее изумление, когда, приехав, она увидела зареванного мальчугана лет трех, который сидел у ее сестры на коленях.

— Вот познакомься, — тихо сказала Надежде сестра. — Твой сын — Миша.

— Как? — вытаращила глаза Надежда. — Где ты его взяла?

— Мужчина какой-то час назад к нам привез, — сказала сестра. — Оставил возле дверей, а сам удрал.

— Да как же это? — заахала Надежда. — Не кукла. Живой же ребенок. У него мать небось есть?

— У нас тут у многих детишек матери по бумаге числятся, — сурово сказала ей сестра. — А что с них толку? Ты же хотела ребенка, вот и бери его себе, пока про него никто не знает. Поверь, своей матери он не нужен.

— Да как же это? — заахала Надежда. — Куда же я с ним? Ведь ни документов, ничего.

— Документы я тебе достану! — сказала сестра. — А ты бери ребенка и сегодня же с ним уезжайте к себе обратно в Сибирь.

— Откуда у тебя документы? — ахнула Надежда.

— Тьфу! Был бы ребенок, а бумажка на такого клопа завсегда найдется, — пренебрежительно хмыкнула сестра. — Много ему надо? Метрика ему нужна и в паспорт тебе его вписать. Бланки метрик у нашей директрисы я знаю, где хранятся. Сейчас впишем тебя его матерью, и все дела. Давай паспорт!

Так той ночью Надежда Сергеевна неожиданно для самой себя стала матерью-одиночкой маленького Миши. Имя ребенку решено было оставить. Хотя для трех лет он говорил поразительно мало, но свое имя знал.

— И что у вас там, где вы в Сибири жили, никто не удивился, что вы из отпуска с ребенком вернулись? — спросила Мариша. — Причем уже со взрослым и про которого никто ничего не слышал?

— А я как раз с одного места уволилась, а после отпуска в другое завербовалась, — сказала Надежда Сергеевна. — Там меня никто и не знал. Приехала с ребенком, так не возвращать же меня было. Оформили Мишу в детский садик, и стали мы с ним жить.