Ответный уход - Сергей Вольнов

На её парадном кителе красовались эмблемы в виде кровавого глаза с голубым зрачком, похожим на опрокинутый ноль.

Значит, третья генерал-эмиссар вернулась из свободного полёта и находилась теперь на борту флагмана.

ВОВРЕМЯ.

…Женщина, запрокинув голову вверх, улыбалась. Она впитывала в себя нечто такое, отчего лицо её светлело, а жесткие складочки у губ и в уголках глаз умиротворённо расслаблялись, исчезая.

– Человечество сохранилось благодаря музыке, литературе, кинематографу, живописи… Благодаря творческому наследию предков. В особенности – благодаря песням, которые намертво врéзались в наши мысли, подобно драгоценным вкраплениям. Их ведь можно было распевать даже про себя, беззвучно… Иные запрещали нам быть землянами, они пытались во вселенском масштабе повторить, довести до совершенства опыт мрачной вереницы земных диктаторов, палачей своих народов. Тех, кто отлично понимал простую истину – чтобы уничтожить любую культуру, вовсе не обязательно стирать всех её носителей, истребляя их подчистую. Достаточно вырубить под корень элитарную верхушку: личностей творческих, мыслящих, образованных… Если бы ты только слышал, Сол, что мне рассказывал про те времена отец! Когда военная тема стала сходить на нет, когда мысль о падшей империи стала привычной, уже не заставляя ликовать, совершать безумные поступки, тогда и началась самая настоящая травля, охота под лозунгом «Уничтожь тех, кто является носителем традиций – остальные выродятся сами»… Иные с особым тщанием охотились за писателями, поэтами, художниками, за любым, кто успел «засветиться» хоть малой звёздочкой в любой области. Одним словом: ВЫБИВАЛИ творческую интеллигенцию…

– Это точно. Пока сохраняется память, не всё потеряно, остаётся шанс… Вот и распылённое по звёздам и весям наше человечество, само того не ведая, неосознанно, по воле каких-то щадящих нас космических законов, избрало единственно верный путь. Оно призвало в ряды НОСИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ не горстку избранных, не тайную ложу посвящённых, а всех своих членов, сделало хранителями все до единой частички социума. Именно такую судьбоносную роль сыграли первые фэн-кланы. Те, Кто Не Желал Забыть…

– Предки… Они не оставили нам Империю, да и нужна ли она нам сейчас? Они оставили нечто неизмеримо более важное – Психосферу… Сколько угодно душе, и даже чуточку больше… Даже там, в беспристрастном вакууме Космоса, летают эти бессмертные частицы Души Человечества. А здесь!.. Солнышко, если бы только слышал, какие россыпи Наследия витают в воздухе закрытой от посягательств врага Земли!!! Вот, например:

Ангелы!

Угостите кусочком неба!

Робким. Рассветным.

Помажьте мои глаза.

Я ведь ни разу не был

За…

Несусветным…

Но ангелы строятся в клин,

Устало машут крылами.

Перелётные… блин.

Им – не с нами…

– Кто это?

– Не знаю, тут много безликих текстов, песен, мелодий… Тут такой мощный пласт, что у меня с трудом хватает энергии держаться, не утонуть в этом потоке… Мне кажется, что все песни, все стихи, все монологи и тексты – всё это звучит разом, сейчас и здесь!.. И самое странное, что я слышу их вместе, но всё равно – ПО ОТДЕЛЬНОСТИ! Они не смешиваются во мне, не создают впечатление галдящей вокруг толпы. Я слышу каждого! Словно впитываю их клетками тела… О! Слушай… Как меня будоражит этот голос, мягко и бережно выкрикивающий слова… Да это же святой Андрей Вознесенский говорил! Послушай его…

Мужчина зачаровано слушал наследие, которое ему мысленно ретранслировала Женщина. Когда Поэт умолк, фраза «и моей и всеобщей земли!.. земли!.. земли!..» – ещё долго билась внутри. Как жаль, что он не способен воспринимать информацию психосферы напрямую, ведь она не биогенного происхождения… не техногенного также, но Маленькая УМЕЕТ воспринимать напрямую. Ей повезло… наверное.

Мужчина неожиданно процитировал:

– «Сохраняли – мужчина и женщина – две мильонные доли Земли», – а затем добавил: – Ир, а может, эти слова о нас?.. «Дай, судьба, мне нелёгкую долю, испытанья любые пошли – болью быть и мильонною долей и моей и всеобщей земли!..» Как мне близки эти строки. Щедрые дивиденды, в виде нечеловеческой телесной и душевной боли, выделило мне мироздание от моей МИЛЛИОННОЙ ДОЛИ!

И она ответила:

– Ты прав. Вряд ли сейчас во всём обитаемом космосе найдутся мужчина и женщина, которым так подходят эти слова. Прямо на нас шито. И насчёт боли тоже… Сколько же у нас за спинами осталось. Сколько выгорело по живому в душах.

…после того, как штурмовик врéзался в газовое облако, перед этим ранив и сплавив в отстойник преследователя (у которого имелся шанс его остановить), – они уже ничего не решали. Всё было сделано за них…

Спустя буквально несколько мгновений бортовой компьютер сообщил, что корабль попал в мощное силовое поле, блокировавшее не только самостоятельное движение, но и любую возможность воздействовать на системы управления, а стало быть, и на маршевые антигравитационные двигатели.

ШАМ, лишившись самостоятельности, всё же двигался, но, увы – как пленник. Теперь траектория его движения была причудлива и непредсказуема. Она напоминала плавное падение осеннего листа в воду бурного горного потока, после чего тот, увлекаемый стремительной водой, уже ни над чем не властен. Так и грозный боевой корабль – беспомощно и стремительно падал по витиеватым силовым коридорам куда-то в тартарары.

Иван пронзительно посмотрел на Ирý. Та недоумённо пожала плечами, и принялась что-то кричать на всю рубку, обращаясь к бортовым системам, но он не вслушивался в её крик. В его голове звенело и без того, от усиливающейся перегрузки. И вдруг…

Что-то произошло.

Пульс звучал в ушах, как гулкий метроном на фоне нереальной мёртвой тишины морга.

Иван замер неподвижно, дёргаясь от уколов тысяч мельчайших игл. Внутри запóлзали неприятные мурашки, покусывая или просто перебирая лапками. Сознание начало то меркнуть, то вспыхивать, будто бы кто-то разбирал всё естество на части… Все его клетки, словно были микрочастицами космоса, начали расползаться в произвольном порядке, образовывая новые мини-скопления, мини-галактики и россыпи. Образовывая совершенно нового человека. То ли того, который жил в незапамятные времена. То ли того, который должен жить в совершенно иных условиях… В ускользающем хаосе блокированных мыслей вспыхивали неосознаваемые разумом вопросы, и тут же, помимо воли, кто-то давал на них невнятные ответы. Потом всё закружилось в убыстрённом темпе, пока не наткнулось на явственно вспыхнувшую мимолетную надпись: «Добро пожаловать, Повелитель!», звучавшую, как голос. Надпись тут же погасла.

И сразу всё стихло, ушло…

Неожиданно падение ощутимо замедлилось. Причём скорость замедлялась так быстро, что создавалось впечатление внедрения тела корабля в нечто невообразимо тягучее. В странную неведомую субстанцию, способную, казалось, ещё чуть-чуть и остановить даже время…

Подобное несколько напоминало прохождение внемера, не имеющего никаких привычных для многомерного пространства характеристик. Если бы не эта неведомая сила. Последнее, что запомнилось, – чувство прорыва совершенно ощутимой и тем не менее совершенно невидимой плёнки.