В погоне за артефактом - Марьяна Сурикова

— Но в результате экспертизы ничего обнаружено не было.

— Да, никаких зацепок и следов, но он там, Фомка, он там! Артефакт все время был у нас под самым носом. Я не знаю, как он это провернул, о его свойствах, если помнишь, не нашлось никакой информации. Мы понятия не имеем, что способен делать дух. Может, он обладает свойством становиться невидимым… понимаешь?

— Понимаю.

— Паршиво, Фом.

— Паршиво. За час на ковре не долетим.

— Не долетим.

Напарник вздохнул, подпер голову кулаком и уставился в стену.

— Про какую неиспользованную подсказку ты говорила? — со вздохом поинтересовался сыщик. Он спросил безо всякой задней мысли, а вот я резко застыла и затаила дыхание.

— Мамочка! — шепотом прошептала я.

— Что?

— Время. Оно не переносится вперед и не крутится назад. Это единственное, что пока оставалось непонятным.

Я повернулась к краю обрыва, очень осторожно подошла и в ужасе посмотрела вниз, где черная вода закручивалась воронкой.

— Река Времени вращается против часовой стрелки, Фом. То есть это не провал в породе.

— Провал во времени?

— Не переносится, не крутится… Временем управлять не дано. Это провал в пространстве, Фомка… наверное.

Я с самым настоящим отчаянием посмотрела на напарника.

— Ну нет, Аленка, — покачал головой сыщик, — нет. Может, здесь какие-то особенные процессы, которые заворачивают реку не в ту сторону, а на деле она уходит в толщу горы. Этот гигантский водоворот тянет туда все, что падает вниз.

Я вновь посмотрела на воронку и ощутила острый приступ акрофобии.

— Не вздумай, — категорически заявил Фомка, — убьешься.

Либо на площади, либо здесь. Выбор невелик, но решаться на подобное самой намного страшнее, чем когда тебя вынуждают и тащат силой.

— Ой, ой, — шептала я, делая миллиметровые шажки к краю, — папочка!

— Хорош, Аленка. Назад! — велел напарник и стал подниматься, желая оттащить меня от обрыва.

— Фомочка-а-а! — отчаянно выкрикнула я и оттолкнулась ногами от края скалы.

Мой пронзительный визг сотряс свод пещеры и резко оборвался, когда голова ушла под воду. Глубина озера оказалась такой, что, погрузившись в него полностью, я не доставала дна. Затаив дыхание, забарахтала руками и попыталась выплыть наверх, чтобы глотнуть кислорода, но течение уже подхватило и потащило к воронке. Меня закрутило в бурном водовороте, словно маленькую щепку, в голове потемнело от недостатка воздуха, потом меня поволокло вниз, засосало, точно пробку в бутылку, утянуло в воронку. Несколько секунд откровенной паники, когда я уже перестала анализировать то, что происходило вокруг, а потом резкий рывок вверх, словно снизу толкнули изо всей силы, и я вынырнула, кашляя и отплевываясь в… В полнейшей растерянности огляделась вокруг: темные дома прижимались друг к другу на широкой улице, в окнах еще не горел свет, а на горизонте уже обозначилась светлая полоска. Я сидела в воде посреди круглого фонтана, а точнее, бассейна, поскольку фонтан еще не работал.

Потерев кулаками глаза, удостоверилась — мне не привиделось. Это Просвещентия, мое королевство. Улица Листовая, та самая, на которой находится наша контора. Вон там, чуть наискосок от фонтана. Боже мой! Я все еще поверить не могла, только времени на сомнения совсем не оставалось, и солнце стремилось поскорее подняться над горизонтом.

Я доползла до бортика фонтана и, перевалившись через него, растянулась на земле. Потом, ухватившись за мраморную стену, с трудом поднялась на ноги. Коленки подрагивали, дыхание все еще не восстановилось, но я со всей решимостью оттолкнулась от фонтана и помчалась к конторе.

Ключей не было, даже лом в рюкзаке не завалялся, поскольку и рюкзака не было. Не стоило, конечно, уподобляться вандалам, но если речь шла о поимке золотой заразы, можно было решиться и не на такое. Я схватила с земли самый большой камень, который только смогла отыскать, и швырнула в окно (за это Савсен Савсенович мог открутить голову не задумываясь). Стекло с жалобным звоном посыпалось вниз мелкими осколками, а я подступила ближе и убрала торчащие из рамы острые куски, чтобы влезть внутрь.

Забравшись в кабинет шефа, проползла в своем мокром перепачканном наряде по усеянному бумагами столу (стол как раз стоял у окна) и спрыгнула на пол. Кабинеты мы не замыкали, так же как и чулан с вещдоками, но даже будь он заперт, это меня не остановило бы.

В полумраке приемной я повернула налево, с силой потянула за ручку, распахнула дверь и ворвалась в чулан. Шкатулка была там, наверху, но я даже не стала тащить сюда стул, вскарабкалась на самую нижнюю полку, затем на следующую, дотянулась до шкатулки, а потом рухнула вниз вместе с ней и громко треснувшей полкой. Всех этих ушибов и падений я попросту не замечала, ибо была одержима самыми примитивными чувствами: отыскать, достать, убить!

Я выбралась из чулана в приемную, где с каждой минутой становилось все светлее, и дыхание вдруг сбилось от испуга, что в эти последние минуты могу не успеть. Завела руки над головой, размахнулась посильнее и швырнула деревянную вещицу в стену с криком: «Выходи, подлый артефакт!»

Крышка с громким треском отвалилась, бархатная подушка вылетела и упала на пол, замок отскочил, а нижнюю часть шкатулки пересекла большущая трещина. От развороченного замка отделился микроскопический шарик, покатился по полу, вращаясь все быстрее и быстрее и испуская знакомое золотое сияние. Если бы не этот свет, ни за что бы не заметила такую мелочь. Шар рос в размерах, и блеск становился все нестерпимее, я закрыла ладонями глаза, а когда открыла вновь, предсказатель уже стоял передо мной.

Золотое свечение волос и тела становилось все глуше, а потом погасло совсем — на расстоянии нескольких шагов от меня стоял обычный, живой мужчина. Он поднял руки и сжал ладонями голову.

— Аленушка, — вымолвило это чудовище, — ненаглядная моя, зачем же так бросаться?

О-о-о! Я бы многое могла ему сказать про «зачем» и «почему», даже рот открыла, но увидела за окном небо! Его уже прочертила золотистая полоска, и первый луч солнца норовил выскочить из-за горизонта.

Подобно бегуну на короткой дистанции я взяла низкий старт, разбежалась и прыгнула. Что и говорить, еще никогда в жизни не кидалась с подобным остервенением на совершенно голых мужчин. Он поймал меня и удержал, я же вцепилась пальцами в золотистые кудри и впилась в губы артефакта с бешеным желанием немедленно обратить его в человека, а первый солнечный луч пробился в этот миг в полутемную комнату.

Мое вырвавшееся из-под контроля страстное желание крушить, ломать и кусать совершенно неожиданным образом трансформировалось во что-то такое… ну такое… я даже понятия не имею, во что такое.

Премерзкий артефакт мне ответил! Он в своей наглющей манере перехватил инициативу и теперь — у него нет совести! — меня целовал. С удовольствием, даже сказала бы, с наслаждением и с редким, стоит отметить, умением. Я немного растерялась, поплыла куда-то и о чем-то важном забыла. Согласно логике такого произойти не могло, но мне — боже мой! — это действо понравилось. Или не мне, а моим губам. Определенно губам. Мне оно не могло понравиться! Я бы это солнечное чудовище в землю закопала! А мои губы… эти предатели не возражали, они не подали в мозг сигнал укусить негодяя, а самым коварным образом раскрылись навстречу мужским губам! Таким мягким, но уверенным и настойчивым, очень странно воздействующим на мое сознание.