Инициация с врагом, или Право первой ночи - Надежда Олешкевич

— Мы вернемся домой, осчастливим отца. Америана займет трон. А что потом?

Я развернулась, чтобы посмотреть принцу в глаза.

— Ей понадобится моя поддержка. Ты видел, в каком сестра состоянии.

И меня оно откровенно пугало. То спокойная и сосредоточенная, то полная ярости и жажды убивать, то снова рассудительная и изредка улыбчивая. Да, с ней было сложно. Мало кто выжил бы после столь продолжительных пыток, а вот моя Америана смогла. Сразу после пробуждения она казалась неуправляемой. Всплески эмоций, применение силы и магии убеждения, и в придачу знакомое отцовское безумие в глазах, которое быстро затихало. Сестра боролась. Я оставляла ее только на ночь, но все свободное время проводила вместе с ней и помогала прийти в себя, вернуться к нормальной жизни и поверить, что это не подброшенное ее воспаленным разумом видение, а реальность.

— Может, тебе не стоит отказываться от трона? — впервые Адриан высказал свои опасения.

— Нет, так нужно. Демоны во многом не похожи на людей. Сломанная психика — эта ведь та же рана, которая затягивается, но медленнее и сложнее. Нужно лишь бороться и не опускать руки — не так, как в случае с моим отцом.

— Значит, будешь рядом с ней столько, сколько потребуется.

— А ты?

— А я люблю тебя, Саанирэйсэ из рода Асм, — вдруг признался Адриан. Он усмехнулся, видимо, на мой обескураженный вид, и произнес с наигранной скукой: — Ты просто не знаешь, что мы, Лиры, жуткие собственники. Теперь ты никогда от меня не избавишься, мое беловолосое проклятье.

Я не сразу опомнилась. Смотрела во все глаза на посмевшего сказать такое человека и страшилась это принимать. Понимала значение сказанных слов. Но растерялась, не представляя, как на них реагировать.

— Обещаешь? — прошептала я, вдруг осознав, что принц ничего не накинул на свое голое тело.

— Обещаю, — заверил он и, повинуясь нашим общим порывам, подхватил меня на руки, чтобы отнести обратно в кровать.

И снова я таяла в объятьях мужчины. Подчинялась малейшей прихоти и упивалась этим. Без раздумий шла за ним. Готова была на любые приключение. Не могла насытиться запахом его желания и утопала в лавине безумия, в очередной раз накрывшего нас с головой.

— Знаешь, я долго думал над словами того демона, — произнес Адриан, неотрывно глядя в потолок.

Я перевернулась на живот, еще чувствуя слабость в теле после восхитительных минут наслаждения, и опустила подбородок на его грудь. Ладонь принца в привычном жесте опустилась на мои волосы. Он начал поигрывать с ними, как делал в моменты глубоких раздумий.

— Все-таки хочу всецело стать твоим мужем.

— Это не обязательно.

— Нет, Ани, дело в другом. Хочу, чтобы то, что происходит между нами, обрело название. Смысл. Будущее.

— Мы это уже обсуждали и даже пробовали, — нахмурилась я и поднялась. — Никто меня не пустит в светлый храм!

Уже занимался рассвет. Наступал новый день, который принесет много новых эмоций. И почему я раньше не пускала их в сердце? Теперь каждый вздох, звук, слово окрашивались в необычные цвета. Вроде бы ничего не изменилось, однако я будто видела и слышала по-другому, воспринимала происходящее иначе, через красочное стекло, превращающее мир в ту самую сказку.

— Постой, Ани, — схватил меня за запястье Адриан.

Я обернулась. Поцеловала мужчину, завидуя самой себе, и встала с кровати. Следовало привести себя в порядок до того, как проснется Америана. Я старалась не оставлять сестру одну. Ради ее же безопасности.

— Давай побудем в Портле чуть дольше, — задумчиво произнес принц, наблюдая за моими приготовлениями. — Когда я договаривался о починке нашей кареты, то случайно услышал об одном интересном обряде. Возможно, он нам поможет.

— Что за он?

— Доверься мне.

— Хорошо, — даже не подумала отказаться я и вышла из комнаты.

При других обстоятельствах мы выехали бы сегодня вечером. И так провели в этом городе три дня. Каждый раз намеренно делали небольшие перерывы между пребыванием в пути, так как в карете, при вечной тряске и, тем более, с человеком друг напротив друга Америана приходила в бешенство. Она и раньше не сильно ратовала людей. Сейчас же их искренне ненавидела.

— Ты одна? — спросила сестра, стоило мне приоткрыть ее дверь.

— Конечно. Думаешь, я еще не поняла?

— Мне не важно, что ты поняла или нет. Главное, Лира не видеть, — раздраженно произнесла демоница, даже не посмотрев на меня. Она продолжила неподвижно сидеть в кресле, словно провела в таком положении всю ночь. — Почему ты его опекаешь?

— Америана, — не хотела я развивать эту тему и, приблизившись к окну, распахнула створки.

— Закрой! — закричала сестра и, тут же оказавшись рядом, захлопнула их.

Только заполнившие комнату звуки затихли. Дочь Олгора медленно двинулась к креслу и устало в него опустилась.

— Они так близко, — обреченный шепот, не появляющийся никогда ранее. — Их так много.

Синие глаза неотрывно смотрели в самый темный угол комнаты. Пальцы перебирали тесьму на поясе халата. Черные волосы были отчасти растрепанные после сна, но еще заплетенные в тугую косу, которую я же вчера вечером и сотворила.

Первое время Америана боялась солнечного света. Два раза она напала на Адриана. Перепутала его, видимо, с Шианом и набросилась, когда тот хотел ей помочь. Я попыталась достучаться до крупиц здравого рассудка и пояснить, что он не опасен, а после применила силу и приказала больше не трогать конкретно этого человека.

Сестра никогда не была такой. Она не позволяла собой управлять, всегда выглядела идеально, поступала так, как хотела, не заботилась о чувствах других, не жалела подданных — являлась истинной дочерью Младшего бога. А сейчас выглядела сломленной. Испытывала страх, жалась, иногда выпадала из реальности. Бывало, применяла силу без надобности, нападала даже на меня.

Теперь ее состояние улучшилось. Мы никуда не спешили, двигались в Асмуар неторопливо, с частыми остановками, избегали контактов с людьми, не допуская ненужных жертв, и всеми силами помогали Америане. Граян сторожил ее ночью. Принц же с некоторых пор старался не попадаться сестре на глаза, чтобы не подвергать себя опасности и не ставить меня в неловкое положение.

Судя по поведению, дочь Олгора долго пытали. Такое ощущение, что ей навязывали какие-то убеждения, намеревались сломить волю и сделать из нее марионетку. Так же поступали и со мной. Я помнила боль, одни и те же слова, а также, что нужно рассказать о своей магии и ее способностях.

— Люди не причинят тебе вреда, — сказала я успокаивающе и подала Америане стакан воды.

— Зато я могу, — подняла она голову. — Ты же сказала, что нельзя. Но хочу. Не представляешь, как хочу вырваться из этой комнаты и вырвать сердце каждого…