Лайф не в Кайф - Лия Роач

Теперь я смотрю ему прямо в глаза и молча медленно склоняю голову в утвердительном кивке.

И врать не хочу, и развивать эту тему тоже, но папа и не просит.

- В круиз с нами дальше ты, конечно же, не поедешь. - Он не спрашивает.

Но я все равно отвечаю - мотаю головой. Всё еще молча.

- Да и нам есть ли смысл теперь…

- Конечно, есть, пап, - встаю с кровати и подбегаю ближе. - Это же ваше свадебное путешествие. Идея тащить с собой всю семью была явно неудачной, хоть вы и не знали, чем все может обернуться. Да и мы не знали… Сейчас нормально отдохнете. С Марселем и Алексой, если они захотят остаться или вдвоем, как и положено молодоженам.

Он улыбается:

- Ты забыла Антошку. Ладно, - обнимает меня одной рукой. - Узнаю, что думает об этом София.

На яхте я все же остаюсь. Решаю сойти в следующем порту. Задерживаться в Барселоне я сейчас не в силах. Предпочитаю Валенсию.

Хоть Тёмы со мной и нет, весь день безвылазно провожу в каюте Антошки - не хочу никого видеть - и сплю с ним же в обнимку. Одной мне сейчас просто не уснуть.

Как не уснуть и завтра, и послезавтра…

Пока всё это не уляжется и не забудется.

В Валенсию мы прибываем очень ранним утром, и я схожу с яхты, пока все еще спят. Папу я предупредила, а больше мне прощаться не с кем.

Добравшись до отеля, первым делом хочу позвонить Дашке и позвать ее сюда - она же предлагала пошопиться в Европе, а мне сейчас очень нужен друг. Можно не задерживаться в Валенсии, а махнуть в тот же Милан или Париж. Или обойтись без покупок и выбирать не среди модных столиц, а из городков с неповторимой атмосферой типа Страсбурга или Мюнхена, или Гааги. Куда Дашка захочет, туда и поедем. Мне действительно все равно куда. Лишь бы можно было гулять, дышать и ни о чем не думать.

Беру в руки телефон и неожиданно набираю совсем другой номер.

Пока идет соединение - долго, невыносимо долго, - и мое ухо один за другим терзают длинные гудки, я вдруг начинаю реветь.

Громко, горько, по нарастающей. И когда мама отвечает, я уже рыдаю в трубку, без возможности остановиться.

- Привет, родная. Как от… Что случилось, Агата?! - оборвав приветственную фразу, заканчивает встревоженно и почти визгливо.

- Мама, ты можешь сейчас прилететь ко мне? Пожалуйста.

- Ты где, Агата? С тобой все хорошо?

- Я в Валенсии. Мне плохо. Мне очень плохо, мама. Ты нужна мне.

- Конечно, я приеду. В частоте от нас прямых рейсов в Валенсию я сомневаюсь. Попробую поискать пересадку.

Я слышу как она переводит меня на громкую связь и начинает клацать маникюром по экрану айфона.

- Могу и я куда-то прилететь, - предлагаю, все еще всхлипывая, но уже понемногу успокаиваясь.

- Ну самое популярное направление для полетов в Испанию, это, конечно, Барселона. Туда, я думаю…

- Только не Барселона, - едва не срываюсь я на крик и добавляю спокойнее: - Пожалуйста.

- Хорошо, - быстро соглашается мама без лишних вопросов. - Сейчас посмотрю, куда есть ближайший рейс и решим. Окей?

Ближайшим, с вылетом буквально через пару часов, рейсом оказывается чартер на Майорку. Мама покупает билет на него, и мы прощаемся до скорой встречи. Я тоже быстро обзавожусь билетом на рейс до Пальмы, которая тут буквально через “дорогу”, и, подхватив нераспакованный чемодан, везу его на ресепшн для чекаута.

Девушка за стойкой смотрит на меня с нескрываемым удивлением, в ее взгляде, который она этично отводит, явственно читается, что мое пребывание в их отеле - рекордсмен по непродолжительности за весь срок ее работы администратором. Но мне нет дела до ее ожиданий и ее личной статистики.

Оплатив номер, прошу вызвать мне такси до аэропорта. Вылета я решаю дожидаться на месте - так чувствую себя ближе к цели.

***

В ожидании посадки маминого рейса езжу вверх и вниз по эскалатору между первым и вторым этажом в зоне прилета модуля “Д” пассажирского терминала Пальмы. Это лучше, чем снова сорваться в рыдания или начать грызть ногти от нетерпения. И упускаю момент, которого так долго жду.

Как раз еду вверх, когда вижу ее, спускающейся по соседнему эскалатору вниз в толпе прилетевших туристов - сезон на Майорке в самом разгаре. Я окликаю ее и машу, чтобы подождала внизу. Она понимающе кивает, и я скачу через ступеньку, чтобы поскорее доехать до верха и снова перейти на лестницу, движущуюся вниз.

Когда, наконец, попадаю в мамины объятия, уже вновь не могу сдерживать слез. Кидаюсь к ней на шею как маленькая испуганная девочка. Как в детстве.

В такси мы сидим вместе на заднем сидении, и мама не терзает меня расспросами, лишь обнимает и тихо, нараспев, шикает - так обычно успокаивают младенцев. Но я без претензий, меня это тоже успокаивает.

Свой вопрос “Что случилось, Агата?” мама повторяет только, когда мы заселяемся в отель.

- Я… я так плохо поступила с Ар… с Артёмом, - выдавливаю из себя, наконец, опять срываясь в рыдания, но сразу пытаюсь сама себя привести в чувство - сколько можно уже сырость разводить?!

- Ты изменила ему? - понимающе спрашивает она, когда я перестаю всхлипывать.

- Нет. Не физически. Хотя, наверное, да, - говорю медленно и отрывисто, постепенно разгоняясь до обычной речи. - Поцелуй ведь тоже измена. Тогда я изменила ему дважды. И я хотела, втайне хотела, чтобы он узнал и бросил меня. Сама бы я не смогла. Никогда бы не решилась уйти от него, хоть и понимала, что это нужно. Нельзя было держать его у себя, если чувств… Нет, их не нет, но они не те, что нужны двоим людям, которые хотят быть вместе.

- Понимаю. У меня так было с твоим папой.

- Не сравнивай меня с собой! - я взрываюсь и откидываю от своего лица ее заботливо прижатую руку. - У тебя была семья. У тебя были мы!

- Я не сравниваю, - отвечает мама спокойно, несмотря на мою вспышку гнева и откровенную грубость. - Это любовь, детка. И когда она возникает, вонзается иглой в твое сердце, она не спрашивает, свободно ли оно, готова ли ты, любишь ли уже кого-то. А я любила твоего отца, действительно очень сильно его любила. И если бы у меня был выбор, влюбляться в Вадима или нет, я бы ответила резким отказом. Но меня не спросили, выбора не предоставили, - она театрально разводит руками. - И я долго боролась с собой, но постоянно скрывать свои чувства невозможно, они все равно прорвутся и затопят собой все вокруг. И тебя потопят, если будешь сопротивляться. Чем яростнее ты их подавляешь, давишь внутри себя, затаптываешь и хоронишь, с тем большей силой и мощью они вырываются наружу и фонтанируют, извергаются лавой, сметающей и уничтожающей все на своем пути. Так случилось и со мной. Я сделала больно Павлу, но себе сделала больнее вдвойне.