Шторм на Крите - Сергей и Дина Волсини

Прошло не меньше получаса, прежде чем в дверях показался заспанный парнишка с подносом в руках. Он поставил перед Юлей круглую миску, из которой торчали крупно порезанные дольки помидоров и огурцов и листья салата. Антон Ильич получил остывший кофе. Вместо белых скатертей на деревянном столе перед ними лежали две клеенчатые подстилки, цветочные горшки рядом с их столиком, недавно сверкающие белизной в ночных огнях, сейчас стояли грустные, потрескавшиеся. Музыки тоже не было. Комплиментов от ресторана и подавно.

Юлю все это, казалось, не огорчало. Антон Ильич тоже не переживал, хоть было ему и досадно, что ресторан, о котором он столько рассказывал, себя не оправдал. Но идти искать что-то другое не хотелось. Все его мысли были уже о Париже. Утром он выбрал отель, небольшой, уютный, поблизости от любимого им Люксембургского сада, и сейчас, пока Юля ела свой салат, он представлял, как завтра они окажутся там. Он посмотрел прогноз погоды, в Париже было солнечно, хотя и прохладно, и он уже видел, как они прогуливаются по аллеям вдоль зеленых еще газонов и золотистой листвы, как любуются старинными скульптурами и мшистыми осенними фонтанами, как потом, озябшие, греются в тесном парижском кафе, где маленькие столики стоят так близко, что посетители сидят, прижавшись друг к другу спинами или боками, пальто их небрежно скинуты с плеч и лежат тут же, перемешанные с чужими; здесь же сумки, шапки и чьи-то перчатки, все толкаются локтями и поминутно извиняются, но это ничуть не раздражает, наоборот, всем вместе тут тепло и по-свойски уютно. Ему вспомнилось блюдо, которое он ел в последний свой приезд: овощи на пару (из всех ему почему-то запомнилась капуста, обычная белокочанная капуста, с мягкими солеными листьями и каким-то сладковатым сливочным вкусом – никогда еще он не видел, чтобы так изысканно готовили обыкновенную капусту!), с маленькой порцией картофельного пюре, рядом горка чего-то нежного, кремового, дрожащего на вилке, и потом тающего на языке, как они это называют? Парфе? Нет, как-то иначе. Панна котта? Тьфу ты, это вообще не отсюда. Паштет? Омлет? Нет, ну какой омлет. Есть там какое-то красивое французское название. Надо бы припомнить, разузнать…

– Антон, Анто-он! – звала Юля.

– Да?

– Ты меня слышишь?

– Да, да.

– Я хотела поговорить с тобой еще вчера.

Антон Ильич, до сих пор вальяжно раскинувшийся на стуле и в мечтах гуляющий под ручку с Юлей по солнечным дорожкам Люксембургского сада, вздохнул, выпрямился и сел. Все понятно, подумал он. Все-таки его ждет неприятный разговор. И все-таки он должен будет объясняться.

Юля сидела, отставив в сторону тарелку и развернувшись к нему лицом. Губы ее улыбались, но глаза смотрели серьезно.

– Антон, – решительно начала она, – во-первых, я хочу сказать, что очень ценю все, что ты для меня делаешь.

Эта была заготовленная речь, понял Антон Ильич. Значит, он не ошибся – жди беды.

– Этот отель, эти рестораны, и подарки, которые ты мне постоянно даришь, – продолжала Юля. – И Париж. Мне даже как-то не по себе. Мне кажется, ты слишком на меня тратишься, а ведь мы только познакомились и почти не знаем друг друга. Мне нелегко принимать от тебя такие подарки. Может быть, потому что…

На мгновенье она отвела взгляд, и по губам ее пробежала горькая улыбка.

– Как ты знаешь, в последнее время я не была избалована мужским вниманием. Для меня давно уже никто не делал ничего подобного. И я тебе благодарна. Но есть кое-что, что не дает мне покоя. Я хотела бы выяснить у тебя один момент, потому что, понимаешь… Из-за этого я не могла спать сегодня ночью. Я не хочу поехать с тобой завтра в Париж и делать вид, что все нормально, когда… Когда все совсем не нормально.

Она остановилась и посмотрела на Антона Ильича, ожидая, что он что-нибудь скажет. Ему показалось, она хотела, чтобы он, как обычно, подбодрил ее, сказал, что готов выслушать, объясниться и успокоить, но он ничего не говорил. Он молчал, потому что пока не понимал размеров бедствия. Юля выждала немного, откашлялась и снова заговорила.

– В четверг, когда ты пропал, я пошла утром на пляж. И увидела твою одежду.

Она опустила глаза и замолчала, а когда заговорила снова, голос у нее дрожал.

– Я пришла позже, чем обычно. Была уже половина восьмого. Я думала, ты пришел пораньше и купаешься, но тебя нигде не было видно. Я прождала до восьми, потом мы все пошли на завтрак, там тебя тоже не было. Пошла к тебе в номер, никто не открыл. Вещи так и лежали на пляже. Я не знала, что и думать.

Антон Ильич нахмурил лоб. Прошлая неделя осталась для него далеко в прошлом, и ему не хотелось вспоминать сейчас заново, что там было и как все произошло.

– За завтраком я услышала, как англичане обсуждали, что на соседнем пляже утонул мужчина, а греки делают вид, что ничего не случилось, и говорят всем, что он просто перепил, и его отправили в больницу. Представляешь, что я почувствовала в этот момент?

Голос ее сорвался. Она прикрыла лицо руками, потом достала из сумочки салфетку и приложила к глазам.

Почему она плачет, недоумевал Антон Ильич? Ведь все закончилось хорошо, я здесь, рядом с ней, впереди у нас Париж. Зачем так расстраиваться, когда все уже позади? Но вслух ничего не сказал.

– Я не хотела ничего говорить своим. Но мама заметила, что со мной. Пришлось ей все рассказать. Она стала меня успокаивать.

Успокаивать? Могу себе представить, ухмыльнулся Антон Ильич про себя.

– Она сказала, что в среду вечером хотела встретиться с тобой, чтобы поговорить на счет нас. Пошла к тебе.

Антон Ильич вздохнул. Сердце у него сжалось. Он знал, что услышит сейчас то, чего бы он не хотел слышать. Не надо, не говори ничего, хотелось ему крикнуть, но он промолчал. И Юля продолжала:

– Ты ей не открыл. Но она слышала, что ты был в номере. И…

Юля подняла глаза к небу и выдохнула, как будто собиралась духом перед тем, как произнести следующую фразу.

– И был не один.

– Что? – Антон Ильич на стуле подскочил. – Что?!

Юля замахала рукой, мол, не перебивай, дай сказать до конца.

– Она рассказала мне, что до этого она видела тебя с одной девушкой.

– Что?! Какой еще девушкой? Что за…

Юля снова замахала рукой, останавливая его.

– Юля! Что ты такое говоришь? Это же… это же… Вранье какое-то! Неужели ты не понимаешь?

– Подожди, подожди. Выслушай меня. Пожалуйста.

Ну Наталья! Ну чертовка! Он едва не выкрикнул это вслух.

– Она сказала, что видела тебя до этого в баре с одной девушкой.

У Антона Ильича глаза расширились от удивления.

– С высокой стройной брюнеткой. Она была в костюме черной кошки. Я нашла ее потом.

– Ты нашла ее?!

– Да. А что такого?

Юля пытливо смотрела на него.