Танцы с волками - Юлия Крынская

Назар грустно улыбается и переплетает свои пальцы с моими:

– Что ты! Я о другом.

– О чём? – сердце стучит где-то под горлом.

– Я всю жизнь гордился своим происхождением, сущностью, – Назар поглаживает жёлтый с чёрным орнаментом бок чашки, – а сегодня ночью осознал, что больше не хочу возвращаться в тело монстра.

– А как же я? – мой голос дрожит.

– Ты моя девочка. Только моя. Поэтому тебе предстоит обратный путь. Сложный путь. Готова ли ты снова стать человеком?

– А это возможно?

– Ничего невозможного нет. Теперь я это точно знаю.

***

Назар

Вот уже два часа как мы, оставив машину, бредём по лесу с винтовками и рюкзаками за спиной. Под ногами пружинит мох. Мы то прыгаем по болотным кочкам, то пробиваемся сквозь бурелом. На карте Велеса помечено крестом место возле озера. Сверяюсь с координатами. Мы уже совсем рядом. Обернись мы волками, почуяли бы его и добежали за считанные минуты. Но я потерял эту способность, а Варя уже месяц её изживает.

– Чую близость воды… – Варя осекается.

– Удивишься, но я тоже, – утешаю её. Понимаю, что она лишь ради меня отказалась от своей истинной сущности. – Значит, мы у цели.

Перебираемся через глубокий овраг и через пару минут выходим к озеру размером с вокзальную площадь. В чёрной глади воды отражаются деревья, взявшие озеро в плотное кольцо, и небо.

– Смотри, избушка! – Варя хватает меня за рукав и показывает на небольшой ладный сруб справа от нас.

– Наконец-то! Ноги гудят и есть хочу, точно три дня во рту крошки не было.

– Мне раньше казалось, что тайга просто кишит зверьём, почему мы за всё время никого не встретили? Я чую их присутствие.

– Вон два оленя на том берегу. – Не хочется расстраивать Варю – дикие звери избегают оборотней. Чтобы хоть как-то унять разбушевавшиеся инстинкты любимой женщины, я месяц назад вложил в её руки оружие и научил им пользоваться. – Если избушка пригодна для жилья, можем заночевать и поохотиться. Зря я тебя, что ли, учил стрелять?

– Какие хорошенькие, – фальшиво умиляется Варя, глядя на замерших в страхе оленей. Её глаза желтеют, крылья носа подрагивают. Силён волк в моей девочке, поэтому и олени, завидев её, боятся пить. – Куда же они?

– Вспомнили о более важных делах, – обнимаю Варю и достаю ключ, найденный в банковской ячейке. – Пойдём посмотрим, что за домишко. Думаю, Иван не просто так хотел, чтобы ты его нашла.

Варя прижимается ко мне:

– Смотри, крест!

Мы подходим ближе к холмику, покрытому облетевшей листвой, и задумчиво смотрим на имя, вырубленное посередине креста.

– Ольга Велес, – задумчиво произношу я.

– Без карты мы никогда не нашли бы могилу мамы.

– Удивительно, что твой отец установил на могиле крест.

Варя поднимает на меня глаза. Они снова приняли нормальный зелёный цвет.

– Думаешь, мои родители покрестились? Мы ведь даже не смогли войти в храм.

– Может и у нас однажды получится. Не всё сразу, милая. В любом случае, твой отец явно тяготел к христианству.

– Мама умерла во время родов. Неужели это кара небесная?

– Скорее здесь постарался некто с тёмной стороны, – горько усмехаюсь я. – Чтобы Ольга не погубила в тебе волчонка. О смерти Ивана тоже разное говорили. Кстати, незадолго до его кончины, Милана часто крутилась возле него.

– Она была твоей любовницей, – хмурится Варя, – зачем ей мой отец?

– Статус брошенки не давал ей покоя, а я на ней жениться не собирался, – жёстко обрываю неприятную для меня тему. – И хватит об этом.

– Прости, – Варя касается креста и отдёргивает руку.

Повторяю её движение. Шершавая поверхность царапает ладонь и ничего больше.

– Всё хорошо, Варенька. У нас всё получится.

Обхожу дом кругом. Крыльца нет, к двери ведут две ступеньки. Единственное окно выходит на озеро. Труба на односкатной крыше обещает, что ночью мы не замёрзнем. Поворачиваю ключ в замке и открываю дверь. Одна большая комната. Входим, скидываем на пол винтовки и рюкзаки, вешаем куртки на два простеньких крючка на стене. Остальные четыре заняты женской длинной дублёнкой, ватником и двумя кожаными куртками. Под ними стоят мужские и женские резиновые сапоги, тапки из оленьих шкур и высокие ботинки на военный манер. Убогий бродяжий уют неприветливо пахнет сыростью – голубые занавески с кокетливыми рюшами, скатерть с вышитым зелёно-красным орнаментом, пёстрое лоскутное покрывало на самодельной кровати и свадебная фотография над ней.

– Мама, – сдавленным голосом шепчет Варя.

Она подбегает к стене и завороженно смотрит на портрет. Молодой Иван в ладном костюме-двойке держит под руку совсем юную Ольгу с глазами русалки. Ребёнком я любил наблюдать за ней, когда мои родители встречались с Велесами. Ольга двигалась грациозно, точно танцовщица по сцене. Моя Варенька похожа на неё.

– Сейчас начинаю понимать, из-за чего поссорились наши родители, – обнимаю Варю, и она прижимается спиной к моей груди. Забираюсь ладонями Варе под свитер и глажу её по тёплому животу. – Велесы решили стать людьми, мой отец их не поддержал. А мать, напротив, продолжала тайно общаться с Ольгой до самого её отъезда в роддом. Мама просила меня не говорить отцу, куда мы ездили. Но потом, я думаю, испугалась умереть также, как Ольга.

– Ты говорил, твои родители погибли в автокатастрофе.

– Они погибли, когда на наши земли пришли чужаки. Тогда многие полегли. Чтобы род выжил решили брать одну оборотницу на несколько волколаков. Иначе чистокровное потомство после себя не оставить. Давай я затоплю печь, а ты открой тушёнку и почисти картошку.

Я нашёл в доме дневник Ивана и пересохшие травы, которыми они с Ольгой лечились от оборота. Их же, как мы с Варей прочитали, Иван отправлял Елене в Москву.

– Помню, Елена иногда заваривала мне чай со странным вкусом. Но мне он не нравился, и я, если удавалось, выливала его. – Варя садится рядом со мной на медвежью шкуру, и я подливаю вина в её бокал.

Мы даже не заметили, как за окном сгустились сумерки. В печи потрескивают дрова, а мы рассматриваем старые фотографии наших родителей. Среди них нашлись и фото семьи Черноголового, молодого Зоряна и его первой жены.

– Странно, что я стал человеком без всяких трав, но тебе, надеюсь, помогут рецепты твоего отца.

У Ивана с Ольгой было не точь-в-точь как у нас, но он пишет, что после смерти жены стал равнодушен к оборотницам. Это он о Милане. Она последнее время часто приезжала к нему и соблазняла. Но ему она виделась лишь дочерью бывшего друга.

На обычных женщин реакция у меня что надо. Это и пугает, и радует.