Бес в ребро - Григорий Шаргородский

— Давай лучше позавтракаем. — Выбросив из головы лишние мысли, я направился к входу на станцию.

— Правильно, — хлопнул меня по плечу Баламут, — и пусть, пока мы тут поедаем шикарный омлет, ее там сожрет какая-нибудь тварь.

— Вот ты добрый дедушка Мороз! — возмутился я.

— А что? — не проявил ни грамма раскаяния Баламут. — Как по мне, это лучше, чем ее благополучное возвращение с победой. Бог знает, что она может устроить нам на прощанье. В этом плане я — заядлый феминист, и мне пофиг, что находится в штанах у того, кто способен доставить мне кучу неприятностей.

Отмахнувшись от этого ханжи, вдруг сделавшегося борцом за равенство полов, я продолжил движение к наверняка очень вкусному завтраку, приготовленному настоящими мастерами своего дела.

День казался невыносимо долгим. Время текло даже медленнее, чем вчера, когда под боком сидела психованная магиня, и от нее можно было ожидать любой каверзы. Вроде бы нужно радоваться, но почему-то давила гнетущая тревога.

Может, Гена прав и это действительно стокгольмский синдром? Иначе откуда такие переживания? А может, прав я, и меня больше заботит затаившаяся рядом угроза, способная навредить даже истинному магу? Ведь это не тот сосед, с которым хотелось бы делить долину. Мне вполне хватило странного болотного бегуна, ненормальные способности которого так и оставались для меня тайной за семью печатями.

Хорошо хоть нашлась работа по ремонту броневика.

А машинка нам досталась просто шикарная. Было заметно, что это стандартная заводская работа, ну или творение мастерской, выдающей малый тираж, но строго по разработанному проекту. Если большие фуры напоминали мне сильно увеличенный бронетранспортер, то их уменьшенная копия это сходство немного теряла. Малый броневик был чуть шире и выше земного аналога, так что внутри вполне комфортно могли разместиться семь человек. Причем не скрючившись на лавках в десантном отсеке, а в удобных креслах. Колеса, в отличие от земного аналога, были немного больше, что явно положительно сказывалось на проходимости.

А вот башенка на фоне бронированной туши казалась совсем маленькой — только чтобы нормально уместить механизм пулемета. Управлялась она удаленно с пульта стрелка, чье кресло находилось на одном уровне с остальными. Похожий пульт я видел на больших фурах. Благодаря камерам стрелку было намного комфортнее, чем сидя в подвесной люльке и глядя на внешний мир только через оптический прицел. Это давало ему возможность выступать в качестве полноценного наблюдателя. Конечно, в плане надежности такая схема была хуже армейской, но тут не армия, а те, кто мог позволить себе такой броневичок, за простотой и дешевизной совершенно не гнались.

Забравшись внутрь, я облазил все и остался доволен. В итоге выбрал для себя место рядом с водителем. Передние, закрытые толстыми стеклами люки в этой машине были довольно широкими и обеспечивали неплохой обзор. Впрочем, при желании их можно было закрыть специальными заслонками с узкими смотровыми щелями. К тому же в приборную панель был вмонтирован экран, позволявший мне видеть все то, что видел стрелок.

Четыре оставшихся места были чисто пассажирскими и совершенно меня не привлекали.

Мы с Геной были еще теми механиками, но под руководством Корнея тоже внесли свой вклад в восстановление машины, пострадавшей от гнева единорога. Общими усилиями за день успели исправить почти все, кроме дыры в борту, которую без проблем заварит дед Анджей, а затем тогда останется только сменить пару колес. Их тоже должен был привезти с собой старый поляк.

От предложения Гены попросить запчасти у барона я отмахнулся. Ради такой мелочи беспокоить Головоруба совершенно не хотелось. По крайней мере, пока не пойму, чего ждать от нашей с ним странной дружбы.

Когда пришел туман, ни Эльза, ни ее телохранитель так и не появились. Я даже решил для себя, что и черт с ними, но моего пофигизма хватило только до полуночи.

Если бы сегодня был заезд, то на фоне обычных забот ожидание далось бы намного легче. Далеко за полночь меня все же сморил тревожный сон, но внутренняя тревога не дала долго проспать, и едва Ярило позолотил верхушки баобабов, я начал собираться.

— Ты че это удумал, болезный?! — спросил Баламут, заглянувший на странные звуки в его любимой оружейке.

— Хочу пробежаться по долине, пока не опустился туман.

— Ты серьезно? — с подозрением спросил меня старый друг, который наверняка давно научился различать, когда я шучу, а когда нет.

— Завтра у нас такой возможности уже не будет. Судя по заметкам в журнале дежурных операторов, с обеда накроет, да так, что до послезавтра ни зги не будет видно.

— А ты уверен, что не накроет прямо сейчас? — судя по всему, Генка не на шутку разозлился. — Ты уверен, что нас там ничего не поджидает? Ты серьезно хочешь поставить на кон наше будущее ради этой чокнутой бабы?

— На какой из вопросов отвечать первым? — с грустной улыбкой спросил я, но нарвался на хмурый взгляд, так что пришлось объясняться: — Пойми, дело только отчасти в ней. По свежим следам я смогу хоть что-то разузнать. Если их убили, то потом зверье растащит все, и мы ничего не поймем, а понять нужно. Помнишь, что было, когда мы оказались не готовы к нападению бегуна?

— Так себе отмазка, — недовольно сморщился Баламут, но тон его изменился. — Ладно. Сейчас быстро завтракаем, а затем выходим. Но через час мы по-любому возвращаемся. В Крону не лезем. Как понял?

— Мы? — теперь поморщился уже я. — Гена, я уже взрослый мальчик, и по долине, которую знаю, считай, как свои пять пальцев, смогу пробежаться и сам. К тому же кто-то должен охранять станцию.

— Справятся, — отмахнулся Баламут. — Старики и не такое видели, а Корней сам кого хочешь уконтрапупит. Отдам ему защитный амулет Анджея. Никита, без меня ты никуда не пойдешь.

Категорический тон друга меня немного разозлил. Захотелось напомнить ему, кто здесь начальник, но он это и так прочел на моем лице:

— Ты еще холопский договор вспомни…

Баламут говорил совершенно без обиды, скорее с иронией.

— Ладно, принял, — сдался я. — Завтракаем — и на выход.

Прием пищи занял не больше пары минут, а вот экипировались почти четверть часа. Упаковались по полной. Честно говоря, от вида сосредоточенного лица друга, обвешивавшего нас железяками, как новогодние елки игрушками, меня начали одолевать сомнения. С другой стороны, я просто не мог позволить себе не узнать, что же случилось с магиней. И сентиментальность вкупе с любопытством тут ни при чем. Однажды мы уже думали, что сможем пересидеть в «надежной» скорлупе купола станции, и закончилось все очень нехорошо. Так что у меня развилась своеобразная клаустрофобия, и появилось жгучее желание встретить опасность на просторе, а еще поскорее узнать, что же, черт возьми, здесь происходит! Неведение просто убивало.

Когда вышли за ограду, Баламут злорадно ухмыльнулся:

— Ну что ты там говорил насчет пробежаться по долине? Побежали?