Ставки сделаны - Андрей Воронин

Жизнь пахла хорошим афтешейвом и дорогим табаком.

Марк вдыхал этот запах с жадностью заново родившегося человека, оставившего позади нечто такое, что здорово омрачало его предыдущее существование.

Марк стал другим. И это не было фигурой речи.

Отношения с Маргаритой стали первым толчком к пониманию произошедших в нем изменений. Он не впервые занимался сексом со взрослой женщиной, но впервые ощутил от этого оргазм.

Он размышлял об этом по дороге домой, в кабине такси.

Шереметьево, полное искусственных звуков, осталось позади, Марк опустил стекло, закурил сигарету и слушал ветер, тянувший на одной и той же низкой ноте свое «ууу-уу-у». Таксист попытался было заговорить с ним – сначала о погоде, потом о курсе доллара и ценах на бензин, но Марк просто попросил его: «Давай помолчим, а?».

Водитель, чудак человек, почему-то обиделся.

Наверное, это все из-за аварии, думал Марк Как оказалось, сотрясение – очень мягкое название для того, что произошло с его мозгом. В конце концов, первую неделю своего пребывания в этом байкальском спецгоспитале он вообще не помнил; Маргарита сказала, что его состояние в это время было «пограничным» и напоминало кому. Но только напоминало: организм выдюжил и сумел продержаться, а потом наступила ремиссия.

От ударов, которые вытерпела его голова, в мозгу случилось несколько точечных кровоизлияний. Врачи очень внимательно наблюдали за Марком именно по этой причине: они опасались, что один или несколько идеомоторных навыков могут быть утрачены навсегда. Например, он мог напрочь позабыть о том, для чего предназначена туалетная бумага и как ею пользоваться – такие прецеденты в истории медицины уже бывали.

Обошлось, однако.

Зато он позабыл кое-что иное…

Чтобы проверить свои догадки, Марк в последующие несколько дней еще дважды занимался сексом с Маргаритой.

В общем-то, не только из «диагностического» интереса, но и потому, что эта женщина вызывала у него желание.

А лучшего ответа на его главный вопрос к самому себе и не требовалось.

…Когда Марку было шестнадцать, у него случился первый сексуальный опыт с одноклассницей. Она появилась в их классе совсем недавно, и тогда никто из них еще не слышал страшного, отдающего нашатырным спиртом слова «эпилепсия».

Так вышло, что Марк застал ее в раздевалке. Все произошло совершенно естественно, это был нормальный молодежный драйв, секс без обязательств и комплексов. Только вот в момент кульминации изо рта у девчонки забурлила белая пена, а член Марка что-то сжало с такой силой, что он попросту вырубился от накатившего оргазма.

Было немного страшно, довольно-таки больно – и невыносимо приятно. Так бывает, когда отрываешь присохший к ране бинт.

Впрочем, удовольствие в этом находят, конечно же, не все.

Марк – нашел.

В тот месяц они занимались сексом еще дважды. Потом девчонку перевели в другую школу, и он никогда больше ее не видел. Но запомнил на всю жизнь.

Она снилась ему каждую ночь. Часы, дни и недели посвятил Марк изучению болезни под названием «эпилепсия».

Одно это слово вызывало у него эрекцию. Описания припадков возбуждали еще больше. Случалось, он мастурбировал прямо во время чтения.

Когда на его нездоровое увлечение обратили внимание родители, Марк понял, что не может просто так, без помех, предаваться любимому занятию. Оно стало его тайной страстью – он по-прежнему собирал описания симптомов и приступов, выписывая их как из серьезной медицинской литературы, так и из художественных произведений, но стал делать это вдали от посторонних глаз, в самых дальних углах библиотек.

И – мечтал о ней.

Он мечтал о ней каждую ночь, и его мечты оставляли свои влажные отметины на его трусах и постельном белье.

Секс с другой женщиной он испытал лишь в двадцать лет. Это было слишком буднично, и ему не понравилось.

Оральный секс и «черный ход» тоже не прельстили Марка, и он по-прежнему искал той остроты ощущений, которую впервые пережил в школьной раздевалке. Преуспеть в поисках, однако, не удавалось.

Он грезил о том, что проделает с ней, если когда-нибудь встретит снова. Его фантазии становились все изощреннее, все безумнее. Увы, этой встречи не случилось.

А может быть, к счастью?

Та девчонка, в «Титанике»… Казалось, прошлое вдруг ожило. Его мечты воплотились в реальность. Правда, стоило это очень больших денег.

Сейчас, в салоне такси, воспоминания о той ночи вызывали у него только одно чувство: отвращение к самому себе.

Такого с ним не было никогда.

Марк нервно затягивался и привыкал к этому чувству.

Такси свернуло во двор его дома – двадцатиэтажной высотки в новом районе престижной застройки.

– Приехали, – сердито буркнул водитель. – С вас сто пятьдесят рублей ноль копеек.

Отсчитав две сотенные купюры, Марк бросил их на приборную панель вместе со снисходительным: «Сдачи не надо».

Он не любил развязных типов со слишком широкой душой и болтливых таксистов, для которых всякий пассажир – чуть ли не друг навеки. И тем и другим следовало поумерить жажду общения.

Охранник в стеклянном боксе поприветствовал его кивком головы. Марк вошел в лифт и поднялся на свой двадцатый этаж.

Кабина двигалась с тихим гудением, от которого его начало клонить в сон. Выйдя из нее, он уже клевал носом.

Однако в квартире Марка вдруг охватила неуемная жажда деятельности. Разувшись, он поспешно стянул с себя плащ и бросился в кабинет, где стояли два массивных книжных шкафа, до верха забитые медицинскими справочниками, подшивками ксерокопий и старыми альбомами с пожелтевшими вырезками За пятнадцать минут он полностью выпотрошил шкафы.

Вытерев со лба крупные горошины пота, Марк перевел дух и уставился на гору бумаг, возвышавшуюся в центре кабинета.

Нужно будет купить моток бельевой веревки или шпагата, подумал он. Связать это все в пачки и сегодня же вынести вниз, в мусорный контейнер.

Марк не хотел, чтобы в квартире осталось хоть какое-то напоминание о его прежней страсти.

Он подошел к окну и открыл жалюзи. В комнату тут же хлынул яркий солнечный свет. В его лучах засеребрилась пыль, покрывшая за время его отсутствия все вещи в квартире. Предстояла большая уборка.

Переодевшись в домашний костюм, Марк с азартом принялся наводить чистоту. На то, чтобы в трехкомнатной квартире все заблестело, как раньше, ему понадобилось три с половиной часа. Потом он в изнеможении упал на диван, вперил взгляд в потолок и закурил, поставив пепельницу рядом, на пол.

Его вновь одолели невеселые мысли.